Феникс - стр. 9

– Забавно, – говорю я. – А как вы собираетесь это проверить? Каким образом я окажусь крепко спящим и связанным, да еще и с пистолетом у лба?

– А вот это и есть суть проекта, – говорит он, и погасшие было глаза опять загораются. – Мы с вами – и с телевизионной группой – отправимся в небольшое путешествие. По дороге мы будем встречать разных людей, они не будут знать, что за ними наблюдают, а мы будем подстраивать – как будто бы – что у них есть возможность вас убить. Конечно, большая часть из них на нашу уловку купится… Но когда мы найдем кого-то – мужчину, женщину, ребенка – кто откажется вас убивать при несомненных шансах на успех – вот тогда подвиг этого человека будет зафиксирован камерами, показан в прайм-тайм, и отец выплатит мне сумму, предусмотренную юридически заверенным договором. А вы получите вознаграждение, о сумме которого мы можем договориться прямо сейчас… Это большие деньги. В самом деле большие.

Я перевожу взгляд на Адвоката. Тот сидит, закинув ногу на ногу, и вертит в пальцах опустевшую рюмку.

– Проект осуществимый, – говорит он в ответ на мой взгляд. – Разумеется, последнее слово за вами, Судья. Если вам неинтересно это забавное приключение с весомым денежным призом в финале – вы можете и отказаться.

– Спасибо, – говорю я вежливо. – Мне хватает и приключений, и денег, и славы. Теперь, если позволите, я провожу вас до порога.

Адвокат, который немножко меня знает, сразу же поднимается. Георг поднимается следом; лицо у него удивленное, но не растерянное:

– Я так и думал, что с первого раза вы откажетесь, господин Судья. Может быть, мне не удалось все правильно рассказать… Можно, я перезвоню вам через несколько дней? Извините…

– Не стоит, – говорю я. – Спокойной ночи.

У порога Георг еще раз оборачивается:

– Извините… Но, может быть, вы не знаете, что такое прайм-тайм?

В лавке зеленщика я встречаю старушку из дома напротив. Она улыбается и кивает; ее корзинка уже полна.

– Вы плохо выглядите, Судья… Уж не перетруждаетесь ли вы на работе?

– Ну что вы, – говорю я. – Вовсе нет, я скорее ленив, чем ревностен… Позвольте, я помогу вам донести корзинку до дома. Нам ведь все равно по дороге.

Она с радостью соглашается, и мы идем, неторопливо и чинно, по тенистой улице, под сенью груженных ягодами черешневых веток. Прохожие, завидев меня, переходят на другую сторону.

– Прежде вы не были таким задумчивым, – с беспокойством говорит старушка. – Вот уже почти неделю из окон вашей квартиры не доносится ни звука… К добру ли это?

Она улыбается. Я вздыхаю.

Мне хочется спросить ее мнения: верит ли она, что на свете – по крайней мере, в обозримой его части – найдется человек, готовый отказаться от чудовищных денег только потому, что ему неприятно меня убивать? Я понимаю, что не могу ее об этом спрашивать: тогда она почувствует себя виноватой. Она, в отличие от моих вечных незваных гостей, совестлива. Если бы ей удалось убить меня – хоть бы и тогда в парке, при помощи яда – она долго переживала бы и даже, возможно, умерла от раскаяния…