Феникс - стр. 11
– Не так уж она ужасна, – говорю я.
Старушка качает головой:
– Она чудовищна. Еще никто не выигрывал битвы с большими деньгами. Во всяком случае в той части мира, которую мы имеем возможность обозревать…
Укол начинает действовать, и старушку клонит в сон. Я помогаю ей улечься и, когда она засыпает, беру в кладовке шланг и тщательно поливаю траву и цветы в палисаднике.
Георг звонит через две недели. Я сразу узнаю его голос в трубке.
– Господин Судья? Извините. Я не отрываю вас от важных дел?
Важных дел у меня нет никаких. Я лежу на диване и слушаю классическую музыку, глядя в пятнистый, как лунная поверхность, потолок.
– Господин Судья, может быть, вы нашли бы время встретиться со мной и с отцом? Он очень уважаемый в городе человек. Наверное, он найдет аргументы, которых не хватило мне…
– Молодой человек, – говорю я, поудобнее пристраивая трубку на подушке. – На чем основана ваша вера в то, что некто, которому не нужно вознаграждение за мою голову, действительно существует?
Слышно, как на том конце связи он сопит от радости. Вероятно, он ожидал, что я сразу положу трубку. Или грубо его обругаю – и тогда уже положу.
– Как же, господин Судья! Просто по теории вероятности… Знаете, когда в университете мы учили психологию, нам говорили… Такого человека просто не может не существовать!
– Давайте подумаем, – говорю я, легонько шевеля большими пальцами ног. – Что за силы могут помешать кому-то убить меня ради вознаграждения? Во-первых, страх. Но по условиям задачи страха быть не должно – испытуемый обязательно будет уверен, что покушение удастся…
– Да! – горячо подтверждает Георг. – Он будет совершенно уверен!
– Во-вторых, это может быть человек без воображения, – говорю я. – Такой, для которого назначенная за мою голову сумма – всего лишь пустой звук. Он не сможет представить себе, что это такое, и пощадит меня по неведению.
– Не может такого быть, – говорит Георг тише. – Вы меня извините, господин Судья, но в нашем мире воображение – во всяком случае, когда дело касается денег – развито у всех. Даже у маленьких детей.
– В-третьих… – продолжаю я, делая музыку тише. – Это может быть некто, который считает, что убивать нехорошо. Тем более человека, который не сделал ему ничего плохого…
– Извините, господин Судья, – говорит Георг совсем тихо. – В нашем городе все считают, что если кто-то назначает за чью-то голову такие деньги – значит, этот второй кто-то действительно в чем-то очень виноват. А умирают все; никто не бессмертен. Убийца, конечно, совершает злое дело, но…
– Тогда вы противоречите сам себе, Георг, – говорю я. – Получается, что нет такой силы, которая удержала бы любого из вас от выстрела (разумеется, если вы точно знаете, что попадете в цель). А значит, весь проект обречен на провал, а вы, Георг, обречены на потерю своей части в семейном деле.