Феникс. Книга 3 - стр. 19
Гном не ответил и лишь еще больше нахмурился.
– Три монеты, соглашайся, – меж тем продолжил я торг в одиночном порядке.
– Одна, – нехотя выдавил Четырехпалый, которому врожденная «домовитость» не позволила упустить шанс хоть чуть-чуть подзаработать.
– Где ты за одну монету такого отличного осла найдешь? В столице я его без проблем за пять с половиной продам, – вполне честно ответил я.
– Вот и вези его в столицу, и пошлину на въезде не забудь уплатить. – Впервые за долгое время гном искренне улыбнулся.
Уел, чего уж там.
– Да хрен с тобой, забирай, – согласился я.
Как говорится, с паршивой овцы… Короче, одна серебрушка за вредную скотину – и то результат. Будем считать, что это моя маленькая месть, у Орбена осел точно без работы не останется, кормить будут хорошо, но и отработать придется каждый пучок соломы.
– Пристроили мы твоего Зайку, – успокоил я альбиноса, который, видать, и вправду прикипел к своему ослу, принимая монету из рук гнома. – Ну а ты, Четырехпалый, не держи обиды, глядишь, еще встретимся.
– Встретимся, – утвердительно кивнул гном, но протянутую руку так и не пожал.
Как же тяжело с этими гномами!
Минут через пятнадцать вернулся десятник, и они с гномом отошли в сторону шушукаться. Нам же заняться было абсолютно нечем. Наконец минут через сорок Косут объявил посадку, и мы загрузились на борт галеры. Один раз я уже побывал на такой, но в тот раз судно было пустым, сейчас оказалось, что на нем ужасно тесно. Тридцать четыре разумных плюс груз с трудом помещались на борту галеры, и, скажем прямо, удобство было ниже среднего. Команда заняла свои места на веслах, десятник – на носу, а нас с Ико усадили на корму рядом с барабанщиком, который представился как Тощий Боси, хотя этот «тощий» был раза в полтора шире меня в плечах и я бы назвал его жилистым.
– Отдать швартовы! Боси, заводи! – скомандовал Косут.
Барабанщик хрустнул пальцами, залихватски свистнул и негромко запел, аккомпанируя себе на барабане.
Песню подхватили гребцы, и над гладью воды раздались грозные голоса.
Неожиданно морской поход оказался очень увлекательным занятием. Местами ночная вода светилась голубыми и фиолетовыми оттенками от фосфоресцирующего планктона. До нее можно было дотянуться рукой, совсем чуть-чуть свесившись за низкий борт.
– Тощий, а почему Косута зовут десятником? Ведь у него судно и тридцать один человек в подчинении, – решился я задать давно интересующий меня вопрос.
– Так мы же из абордажников, – просто ответил тот, словно сказал очевидную истину, но, видя мой непонимающий взгляд, пояснил: – Когда нет войны, нас, абордажников, чтобы не списывать на берег и чтобы не мозолили глаза начальству, отправляют в прибрежные патрули. Вот скажи, может быть на судне два капитана?