Фельдмаршал должен умереть - стр. 29
– У вас есть доказательства того, что Роммель действительно принимал самое непосредственное участие в заговоре?
– Их более чем достаточно.
«Он что, решил подстраховаться? – почти с презрением спросил себя Гиммлер. – Или же захотелось подставить меня в образе злодея-губителя “любимца армии?”».
– Я имею в виду не поддакивание «народного фельдмаршала»[5] чьему-то мнению за рюмкой коньяку. Не вольномыслие на подпитии… Чтобы обвинить в измене Лиса Пустыни, героя Африки, понадобятся очень серьезные аргументы. Надеюсь, вы понимаете меня.
– Германцы уже смирились с тем, что в числе заговорщиков оказались высокопоставленные военные рейха. Поэтому их не очень удивит, что среди них оказался и Роммель. – Фюрер недовольно покряхтел: аргумент показался ему слишком сомнительным, и потом этот намёк на то, что против фюрера восстала вся военная элита… – Тем не менее, я и начальник Главного управления имперской безопасности Эрнст Кальтенбруннер отдаём себе отчёт в том, что речь идёт о «герое Африки», командире Африканского корпуса, командующем группой армий и всё такое прочее. Да, мой фюрер, я готов официально заявить: имперская служба безопасности располагает достаточным материалом, чтобы дать добро на арест фельдмаршала Роммеля. Если же вы позволите провести хотя бы беглое расследование с правом допроса фельдмаршала…
– Никаких допросов, – болезненно поморщился Гитлер.– Только никаких официальных арестов и допросов. Хватит с нас Штюльпнагеля. Но тот хоть сам стрелялся. Этот же ранен в бою. Да и славу Штюльпнагеля не сравнить со славой «героя Африки» Роммеля.
– Понимаю, мой фюрер.
– Нет-нет, Генрих, – вспыльчиво отреагировал на его согласие Гитлер. – Я решительно протестую против каких-либо санкций. Арест, пытки, казнь… Этого заслуживает любой предатель и заговорщик. Но когда подобные действия коснутся Роммеля, мы лишь деморализуем значительную часть нашего генералитета и офицерского корпуса.
– …Которая и так уже деморализована, – цинично напомнил ему рейхсфюрер СС.
– Однако оставлять Роммеля не у дел тоже крайне опасно, – заметил Бургдорф.
– Генерал прав, – поддержал его Гиммлер.– Очень скоро англо-американцы найдут его слишком удобной фигурой для переговоров с внутренними врагами рейха, для организации переворота и планов послевоенного переустройства Германии. Пусть даже планов несбыточных, но в наше время крайне нежелательных.
Фюрер наконец-то перестал вышагивать, уселся, но не в своё кресло во главе стола, а чуть сбоку, на которое во время заседаний обычно усаживался Мартин Борман. Этим Гитлер как бы подчеркивал, что не намерен диктовать свою волю, а всего лишь хочет посоветоваться, как бы лучше выйти из создавшейся ситуации.