Фамильяр с подвохом - стр. 26
8. Глава 7. Твои тайны в моих объятиях
Иногда я думала о мире, как о музыке. Как и многие послушные детки с прекрасным дневником для родителей, я посещала занятия в музыкальной школе – и там старалась быть такой же лучшей, как в школе обычной. Со временем я поняла, что всё в этом мире имеет своё звучание, которое можно переложить на ноты. Боль звучала, как а капелла на высоких нотах, отчаяние тянуло к земле и под неё низкими. Страх кричал скачущими высокими нотами и протяжными переходами, надежда – женским хором во всё нарастающем сопровождении оркестра. Дождь шелестел, как народные песнопения в ночи, ветер гудел, походя на трубы, а снег кружил, как мелодии, выходящие из-под пальцев на старом фортепиано. Каждый человек звучал по-разному, но я для себя выделяла группы: те, кто звучат опасностями органа, те, кто веет романтичной тоски скрипки, те, кто быстры и резки, как барабаны, те, кто полны сомнений, как фортепиано…
Снежинка коснулась носа и растаяла, каплей упав на платформу. Я обняла себя руками – зимняя мантия с меховым капюшоном, чёрная и таинственная, как и положено одежде ведьмы, тяжестью висела на плечах, но не справлялась с тем, чтобы как следует согреть меня на ветру. Руки, красные и уже осушенные непогодой, я бездумно запрятала под самую форменную рубашку, к теплу, чем сделала себе только хуже, так как коснулась пальцами-ледышками горячей кожи живота, а той это совсем не понравилось. С ойкающими звуками пришлось одёрнуть ладошки просто под плащ. Холодный ветер кусал за щёки, как ребёнок за куски лакомого пирога, которые надо срочно уменьшить в размерах, пока мама не вернулась и не посадила за стол, чтобы ел суп. Обильно шёл снег – в свете здешних огней он казался разноцветным: то оранжево-золотистым, как освещающие платформу фонари или лампы в вагонах, то серебристо-белым, как выступившая луна, то насыщенно-синим, как возвышающиеся то тут, то там ледяные статуи естественного происхождения. Местные жители статуи не разрушали для освобождения дополнительного места, они сохраняли их природную красоту, строя здания вокзалов и городов, ларьки с едой в дорогу и мосты вокруг них. Лёд скульптур причудливо изгибался, очертаниями напоминая горгулий и диких зверей, цветы и деревья.
Работники железнодорожной станции, носящей причудливое название «Незадолго до конца» счищали излишки снега с совсем не сказочно выглядящей, типичной платформы, усталые проводницы с мизерными магическими резервами, запихнувшими их на эту работу вместо чего-то получше, возились с составами, разбивали лужицы льда. Стучали ломы, чужие сапоги о платформу и мои зубы.