Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы - стр. 24
– Да нет, не особенно, – соврал Психолог. – Просто однажды меня повели в зверинец на каникулах, а я простудился, и потом все каникулы пролежал в обнимку с малиновым вареньем и манной кашей. Чего уж приятного!
А перед его глазами стояла та лисица, он видел ее свалявшуюся комьями шерсть, затравленное выражение глаз, беспомощный оскал, которым она пыталась угрожать своим мучителям… Зверь часто приходил в его детские сны, и Психолог ненавидел лисьи шапки, шубы, воротники – их вид сразу напоминал ему о зверинце, и почему-то думалось, что это изделие из той самой лисы, которую сначала заморили в клетке, а потом ободрали шкуру, чтобы сделать шапку или воротник.
– Ну, простуда – действительно не особенно приятно, тем более для ребенка во время школьных каникул, – улыбнулась Раневская.
– А вам, похоже, повезло со зверинцами еще меньше, – сказал Психолог. – Не зря ведь вы о них заговорили.
– Все-то вы знаете, догадливый мой! – Раневская засмеялась и поудобнее подоткнула маленькую подушечку под локоть. – А я вот думаю, что такие зверинцы нужно вовсе запретить. Из-за жестокого обращения с животными. Ведь даже если персонал там старается изо всех сил, все равно невозможно обеспечить нормальные условия для животных. Они мучатся, и мучатся страшно. Неволя вообще ужасна для любого живого существа, но передвижные зверинцы – это нечто особенное, это противно природе. И уж всяко нельзя приводить туда детей. Нельзя, чтобы дети видели все эти ужасы, чтобы они осознавали кошмар клетки.
Мне было шесть лет, когда я впервые увидела такой передвижной зверинец. Там воняло, но не это было самым жутким. Настоящим ужасом были замученные звериные глаза, которые смотрели на суетящуюся и шумящую человеческую толпу сквозь толстые железные прутья. Я удивилась – мне обещали веселую прогулку, волшебных зверюшек, а привели в очень неприятное место, где я всей кожей чувствовала боль и страх. Не помогали ни яркие афиши, ни шарики мороженого – даже они сочились болью и страхом.
Гвоздем программы зверинца были дельфины – посмотреть именно на них сбежался весь город. Я видела дельфинов на картинках в книжках, и это были гордые, свободные создания. В этом же зверинце были два маленьких дельфиненка, которые медленно плавали в жестяной ванне. Вода была грязная, мутная, в ней плавали куски сосисок, размокшие булки – посетители бросали весь этот мусор, воображая, что подкармливают дельфинчиков.
Глядя на едва шевелящихся дельфинят, я чувствовала страх, смешанный с разочарованием. Они были совсем не такими, как на книжных картинках, и это казалось обманом. А вокруг шумела празднично разодетая толпа, и рафинированные дамы строили глазки кавалерам из-под низко опущенных полей кружевных шляп, и отцы поднимали повыше маленьких детишек, чтобы те смогли разглядеть диковинных рыб получше, и краснощекие мамаши резкими голосами предупреждали мужей, чтобы те держали ребятишек покрепче, да не зашибли ненароком, и оборванцы терлись около господ, то незаметно подрезая кошелек, то плаксиво выпрашивая копеечку… И никому не было дела ни до ужасающей вони, ни до тоскливой безнадежности в глазах животных.