Фаэрверн навсегда - стр. 16
В глубине дома слышались сдавленные рыдания.
Мужичок с подозрением оглядел моего спутника, который, спрыгнув с седла, удерживал поводья лошадей.
– Целитель не поможет, – вздохнув, тихо сказал он. – Мальчонка сильно обгорел. Помирает в страшных мучениях.
Оттолкнув его, я быстро прошла вглубь. Нужную комнатушку нашла по звукам плача, больше похожим на вой. У лежака, накрытого чистым полотном, сидела прямо на полу маленькая женщина и плакала, раскачиваясь, как безумная, ничего не замечая вокруг. Лицо её от слёз опухло до такой степени, что нельзя было узнать черты.
Откинула полотно и задохнулась от запаха горелой плоти. Маленькому почерневшему человечку, похожему на обгоревший корешок, было лет девять.
– Что здесь произошло? – послышался голос Викера из горницы.
Я уже не слушала ответных слов. Прикоснулась пальцами к вискам страдалицы, посылая её в целительный сон – отдых ей был необходим. Приподняв полегчавшее за последние сутки тело, пересадила её на стул в углу. Опустилась на колени у кровати, заглядывая в запавшие закрытые глаза ребёнка. Ради этих минут жили мои сёстры и я. Жили ради жизни.
«Бирюза и мёд твоих глаз, Великая Мать, тепло и сила твоих ладоней, да пребудут со мной! Дай мне возможность исцелить невинное дитя! Дай силу подарить ему долгую жизнь рядом с любящими людьми!»
Я наложила руки на область его солнечного сплетения. Пространство вспыхнуло огнём, опаляя мою кожу, сжигая мои волосы, выжигая мои глаза. Я дёрнулась и едва не закричала, как вдруг прохладные ладони коснулись разума, помогая не потерять сознание. Сила Великой Матери хлынула в меня студёной водой, поглощающей пламя.
И время остановилось.
Ар Нирн не был в Ховентале пять лет. Даже когда ехал с границы, предпочел вначале навестить отчий дом. И вот, он здесь. Город перевалил за крепостные стены, сады цветут еще более пышно, чем он помнит, а в центре возвышается громада Тризана, лабиринта-дворца Первосвященника Файлинна, подавляя своими размерами и величием. Когда Викер отправлялся на службу, Тризан достраивался, а сейчас Ар Нирн стоит на стене одного из верхних ярусов и смотрит на Ховенталь…
После возвращения ему все казалось нереальным. Яркая весна, дурманяще пахнущая сирень, пение птиц, все было сном, а реальность – трехцветная, бело-серо-черная, осталась в воспоминаниях воем ветра и волков, свистом шальной стрелы дикаря, воткнувшейся в древесный ствол совсем рядом с виском, постоянным холодом, от которого пальцы сводило на рукояти меча, треском костра в ночной тиши, смертью соратников и шрамами на собственной шкуре. Он никак не мог переступить оттуда сюда, в мир, полный мира.