Фабрика мертвецов - стр. 32

— Може, того… по причине прижизненного разума? Дурой была? — пробормотал жандарм. — Али оголодала в край… стерва!

— Возможно. — Отец бросил острый взгляд на Митю. — При виде крови голодная навья могла утратить осторожность. Жандарм! — от начальственного рыка станция содрогнулась не хуже, чем от визга твари, а так и торчащая в окошке простоволосая дуреха глухо ойкнула.

В окне выше детишек уж не было — спрятались, верно.

— Так точно, ваш-блаародь! — подхлестнутый этим рыком, жандарм распрямился как пружина, и тут же исправился: — Ваше высокоблагородие!

— Все осмотреть. Рапорт — в губернскую канцелярию. Патрулирование усилить. Людей в вашем ведомстве достаточно, чтоб по одному больше не ходили.

— Будет исполнено! Побережемся, чай, живые люди, а не благотворительная столовая для всякой нежити.

Зажав трость под мышкой, отец вернулся к путейцу, поднимающему с перрона Гришу, то и дело норовящего закатить глаза и вывалиться из рук.

— Как он? — отрывисто спросил отец, заправляя ножи в спрятанные под рукавами ножны. — Неприятное происшествие. Железнодорожной жандармерии следует поставить на вид: уничтожение навий входит в их обязанности.

— Так ваше высокоблаародь! — взвыл железнодорожный жандарм. — Шо ж мы можем, когда у нас ни людёв, ни выучки! Навить на сабле, ось, серебрение вже два года не подновлялось!

— Это правда! — едва шевеля губами, пробормотал путеец. — Здесь тихо… было. Полицмейстеры все норовили уничтожение мертвяков на земство переложить — разом с сусликовой и мостовой повинностью. Только сусликов земцы еще хуже уничтожают — сколько те урожаю жрут! Суслики… — и вдруг словно очнувшись, схватил сына в охапку. — Гришка, ты как?

— Н-ничего, б-батюшка. — сквозь стучащие зубы выдавил реалист.

— Да ты вовсе замерз! Митя! Дмитрий Аркадьевич… Мы… воспользуемся вашим портпледом, если можно…

— Вынужден отказать, — не отрывая глаз от топчущегося вокруг костяка жандарма — трогать кости тому явственно не хотелось, — бросил Митя. — Своим пледом я предпочитаю пользоваться в одиночку.

— Но…

— Пап-па… не унижайся! — цепляясь за отца, пробормотал реалист. — Вы… вы… — Он поглядел на Митю с искренним негодованием и вдруг поникнув, выдавил: — Вы мне жизнь спасли.

— Неуютно, правда? — Митя мельком глянул через плечо и снова вернулся к наблюдениям за жандармом — решится или нет? — Когда противный тебе человек вдруг жизнь спасает? Едва не погубленную по собственной глупости.

— Я не… — снова вспыхнул и снова поник Гриша.

— Не беспокойтесь, нам совершенно нет надобности становиться друзьями, — успокоил его Митя.