Фабрика мертвецов - стр. 15

— Николай Михайлович… Вы уверены, что вашему младшему брату следует здесь находиться?

— Никак нет, ваше превосходительство, господин наставник, — едва ли не шепотом отозвался старший из царственных кузенов.

— В следующий раз, когда не будете в чем-то уверены, не делайте этого, — мягко сказал генерал и от этой мягкости великий князь нервно сглотнул. — Прошу вас отвезти Сандро во дворец и вернуться в училище. Мы с вами после побеседуем.

— Так точно! — отчеканил великий князь.

— Вас же, князь, прошу запомнить: государю лучше известно, кого карать, а кого награждать, и в ваших советах Его Величество не нуждается. Заодно уж уясните разницу между полицейскими и жандармским корпусом — стыдно Кровному Князю не знать устройства империи. Что касаемо остальных господ свитских: прошу каждого вернуться к месту службы и передать вашим старшим начальникам мое крайнее неудовольствие вашим поведением. И более никогда в клуб не возвращаться! — по-прежнему мягко закончил он, но это-то и было самое страшное.

Свитские вскинулись все, дружно — и тут же принялись один за другим опускать головы под пронзительным взглядом темных глаз генерала.

— А вы, юноша… — Он многозначительно поглядел на Митю. — Следуйте за мной.

[1] Это не ругательство, а термин. Стервь — падаль, стервец — мертвяк мужского пола, стерва — соответственно, женского.

[2] Банды хулиганов Петербурга.

[3] Прозвище извозчиков.

[4] Хороший тон (фр.)

4. Глава 3. Беседа на ковре, о материях высоких и опасных

Понуро, как груженый осел, Митя проследовал. Они миновали гостиные и оказались в самой святая святых — курительных и кабинетах. Еще недавно он был бы восхитительно, невозможно счастлив… Но не сейчас.

— Не беспокоить, — отрывисто бросил генерал, подталкивая Митю внутрь.

Дверь захлопнулась. Митя остался стоять посреди кабинета. Охватившее его оцепенение не позволяло даже оглядеться. Генерал досадливо поморщился и плеснул из графина воды в стакан.

— На, выпей! Сейчас тебе это необходимо.

Стакан выскользнул у Мити из пальцев, но не разбился, утонув в густом ворсе ковра.

«Жаль, что не разбился, — почему-то подумал Митя. — Жаль, что мы оба… уцелели».

— Я уж не спрашиваю, как ты здесь очутился, Дмитрий, — устало произнес генерал. — Но почему придворные шаркуны оскорбляют твоего отца, а ты молчишь?

— Но ведь они правы, дядя! Правы! — закрывая лицо руками, простонал Митя.

Сейчас он понимал истеричных барышень — очень хотелось растоптать каблуками валяющийся на ковре стакан. А лучше — кого-нибудь ударить. Наверное, от невозможности сделать все это барышни и рыдают. Ему и рыдать нельзя, дядя не одобрит.