Эжени флиртовала… Женщины времен Июльской монархии - стр. 29
Уточним, что в то время герцогиня была на пятом месяце беременности…
Вскоре Бюжо стала беспокоить другая проблема. Несмотря на все более округляющийся живот, Мария-Каролина, казалось, ничуть не беспокоилась о том, что назревал неизбежный скандал.
11 февраля маршал написал Сульту:
«Госпожа герцогиня необычайно весела и играет со своими попугайчиками и собачкой Беви. И это никак не вяжется с ее состоянием, которое можно охарактеризовать как довольно-таки развитую беременность. Если мои догадки верны, у нее есть только один выход спасти свою честь. Им может стать только замужество: реальное или фиктивное».
Храбрый вояка все понял совершенно правильно. Марию-Каролину ничуть не угнетало ее состояние. «Это была уже не первая ее неофициальная беременность, – пишет графиня де Буань. – Она считала, что принцессы стоят выше общепринятой морали в таких делах, и ничуть не опасалась того, что подобное происшествие может серьезно повлиять на ее политическую деятельность». А кроме того, ее друзья за несколько дней подыскали ей «мужа», который согласен был взять на себя самое необычное бремя отцовства…
22 февраля Бюжо, опасаясь того, что его могла постигнуть судьба Шуссери, стал умолять Марию-Каролину сказать ему правду:
– Правительство будет признательно вам за откровенность, мадам. Ответьте же, вы ждете ребенка?
Герцогиня, видимо, поняла, что за признание она получит свободу. Зарыдав, она бросилась на грудь маршалу и призналась, что тайно вышла замуж и теперь была на шестом месяце беременности.
Бюжо облегченно вздохнул:
– Мне нужно письменное подтверждение, – сказал он.
Мария-Каролина взяла перо и бумагу и написала:
«Ввиду того что на меня давят обстоятельства и правительство, а также и несмотря на то, что у меня есть серьезные причины держать в тайне мое замужество, я полагаю, что обязана перед собой и моими детьми объявить о том, что во время моего пребывания в Италии я тайно вышла замуж.
Мария-Каролина».
Этот документ был немедленно переслан Сульту, и тот распорядился опубликовать его в «Мониторе» от 26 февраля.
Узнав о том, что герцогиня Беррийская, этот «чистый ангел дела реставрации Бурбонов», эта «вандейская Мария Стюарт», ожидает в тюрьме рождения ребенка, легитимисты были поражены. Большинство из них заявили, что все это грязная клевета, состряпанная правительством и пущенная для того, чтобы дискредитировать «регентшу».
Сторонники Орлеанского дома просто поинтересовались, кто же отец будущего ребенка.
Был ли им Гибур? А может быть, Розамбо, этот близкий друг по ссылке и по вандейской эпопее? А почему бы не Дейц, как предполагал Бюжо? Назывались самые невероятные имена…