Эй, там, на летающей соске! - стр. 5
Но отмалчиваться дольше – невозможно. Твои взгляды всё удивлённее. «Мама, ты какая-то странная стала…» – Почему странная? – «Ты раньше такая худенькая была…» – Просто это у меня юбка такая, – говорю я как можно непринуждённее. – Такой фасон: цыганская юбка… – и смеюсь.
Веришь ты мне – или не веришь?
…И вот настаёт день, когда я, набравшись духу, говорю тебе:
– Я хочу тебе открыть один большой секрет.
– Секрет? – ты быстро взглядываешь на меня и… краснеешь. – А зачем? какой секрет? – говоришь ты, потупляясь в тарелку. (Разговор происходит за обедом. Я только что вернулась от врача, который мне сказал, что самый опасный срок миновал – и можно надеяться…)
– Секрет, о котором ты, по-моему, уже догадываешься… – говорю я, обмирая при каждом слове.
Ты опять быстро и смущённо взглядываешь на меня:
– Это… про «цыганскую юбку»?
– Про «цыганскую юбку».
Мы смотрим друг другу в глаза и – облегчённо смеёмся…
И вдруг – вновь потупившись в тарелку – вопрос. Вопрос, которого я никак не ожидала. Какой-угодно – только не этот.
– А… зачем ты это сделала?
И – взгляд в упор. Уже без смеха, уже без улыбки. Я на несколько мгновений (которые нам обоим кажутся бесконечными) лишаюсь дара речи.
Наконец, справившись с собой, я говорю:
– Чтобы выполнить обещание, данное тебе четыре года назад.
– Какое обещание? Я не помню, – говоришь ты изумлённо.
– Неужели не помнишь? Ну, той осенью… когда погибла наша девочка, твоя сестра… Помнишь, я пообещала тебе, что она вернётся?
– Не помню… – искренне говоришь ты. – Это так давно было.
– А я помню. Все эти годы помнила… Ты же знаешь: я всегда выполняю свои обещания.
– Это так… – говоришь ты. – А откуда ты знаешь, что это – она?
– Я не знаю. Может, он. Откровенно говоря, мне даже кажется, что на этот раз – он. Но разве это так уж важно?..
– Нет, конечно…
В комнате надолго воцаряется молчание. Я вижу, как тебе непросто. (А разве мне было просто, когда я узнала?) Молчание затягивается, и мне становится не по себе.
– Ты не рад? – робко спрашиваю я.
– Не знаю… – пожимаешь ты плечами. – Всё это как-то…
Ты ищешь подходящее слово – и не можешь его найти. А я вдруг понимаю, что ты хочешь сказать. Ты хочешь сказать: «Поздно». И ты действительно грустно произносишь:
– Я уже вырос. Такая огромная разница в возрасте. Что у нас может быть общего?
– Что общего?.. Жизнь. Наша жизнь.
И я начинаю горячо убеждать тебя, что тринадцать лет (точнее – четырнадцать, ведь к его приходу тебе уже будет четырнадцать) – это не такая уж большая разница. «Разве ты чувствуешь, что у нас с тобой разница двадцать пять лет? Разве эти двадцать пять лет мешают нам быть друзьями и жить общей жизнью?» – «Нет, конечно!»