Европейские мины и контрмины - стр. 70
– И вы потерпите это? – вскричал он, сверкнув взглядом. – Люксембург – немецкая область! Уступить Франции немецкую страну?!
– Я в странном положении, – сказал граф Бисмарк, пожимая плечами и пристально смотря на взволнованное лицо депутата, – Германский Союз, как вам известно, прекратил существование, вследствие чего вопрос несколько запутался, с точки зрения государственного права…
– Тут не государственное право! – возразил Ласкер, дрожа от негодования. – Это вопрос национального права, национальной чести Германии.
– Чтобы он стал таковым, – заметил граф Бисмарк, – должна высказаться нация.
– И если она выскажется, – продолжал Ласкер, – то ваше сиятельство…
– Если выскажется нация, – подхватил министр твердым голосом, – я буду исполнителем ее вердикта, и горе тому, кто воспротивится воле Германии!
– Могу ли я воспользоваться содержанием нашей беседы? – спросил Ласкер.
– Почему же нет? – отвечал граф.
– Первого апреля – день вашего рожденья, – сказал Ласкер, поднимая руку, – и в подарок вы получите единодушное выражение национальной воли.
– Я окажусь достойным такого подарка, – промолвил граф Бисмарк.
И, дружески простившись, направился к группе дипломатов, обмениваясь с каждым несколькими словами.
Доктор Ласкер пошел по салону, отводя в сторону то здесь, то там своего знакомого и с жаром обсуждая с ним новость.
Вскоре во всем салоне стало заметно черезвычайное волнение.
Образовавшиеся группы вели оживленный разговор; ведущие члены партий были окружены своими товарищами; на всех лицах выражалось недоумение и беспокойство.
Вскоре волнение передалось дипломатам – они толпились около графа Биландта, который в нескольких словах подтвердил известие, обежавшее потом, как молния, весь салон. Представители крупнейших держав подошли к первому министру и он спокойно отвечал на их вопросы.
Из одной группы, образовавшейся около Ласкера, выступил фон Беннигсен и подошел к союзному канцлеру.
Зоркий взгляд графа Бисмарка следил за каждым оттенком возникшего в салоне волнения; заметив приближенье Беннигсена, граф пошел ему навстречу.
– Прошу извинить, ваше сиятельство, – сказал депутат слегка дрожащим голосом, – что осмеливаюсь беспокоить вас. – Но разнесшийся здесь слух…
– О продаже Люксембурга? – заметил Бисмарк.
– Стало быть, эта позорная история имеет место быть? – спросил фон Беннигсен.
– Кажется, так, – отвечал граф спокойно, – я еще не вполне выяснил.
– Но нация… рейхстаг не может, не должен молчать! – вскричал фон Беннигсен. – Имеет ваше сиятельство что-нибудь против запроса в рейхстаге?