Еврейское остроумие. Земля обетованная - стр. 7
Идет прием в партию. Рабинович тоже подает заявление. Председатель шутки ради спрашивает его:
– Могут ли клопы совершить революцию?
– Могут. Ведь в них течет рабоче-крестьянская кровь.
Идет прием в партию. Спрашивают первого:
– Скажите, чем ваши родители занимались до революции?
– Мои родители имели завод. Но не такой большой, как сейчас, например, завод Лихачева, а маленький такой заводик…
Такой же вопрос задают следующему.
– Мои родители имели поместье, но не такое большое, как колхоз «Светлый путь», а совсем маленькое…
Спрашивают третьего:
– Ну, а ваши родители чем до революции занимались?
– Мои родители имели бардак, но не такой большой, как сейчас, а совсем маленький бардачок.
– А при коммунизме в паспорте будет пятая графа?
– При коммунизме не будет паспортов. А в удостоверении личности будет пункт: «Был ли евреем при социализме?»
– Мы бы вас взяли, но нам нужен сотрудник со знанием высшей математики.
– Я окончил мехмат.
– Очень хорошо, но нужно также знать ядерную физику.
– Я также окончил физфак.
– Замечательно! Но дело в том, что в Ашхабаде у нас есть подшефное предприятие, так что нужно знать туркменский язык.
– Я знаю туркменский язык.
– Долго ты еще будешь надо мной издеваться, еврейская морда?!
Еврей поступает в аспирантуру на кафедру истории. На экзамене по истории он отвечает на все вопросы, но от него требуют все новых имен и дат.
– Историку нужна особенно хорошая память! – говорят ему.
– О, у меня прекрасная память. Себя я помню с восьмидневного возраста: надо мной склонился седобородый еврей и отрезал мне путь к поступлению в аспирантуру!
– Привет, Рабинович! Как ты изменился! Без бороды, без усов.
– Извините, но я – не Рабинович.
– Как? Ну, ты даешь – и имя поменял?!
Пришел вождь каннибальского племени к костру. Видит – кучка пленных сиротливо в уголке мнется. Вождь спрашивает у шамана:
– А чего ребята этих не жрут?
– Да ты понимаешь… отказываются. Говорят: «Мы их кушать не будем: они евреи».
– А ты им объясни, что евреи – тоже люди.
– Я русский, – гордо выпрямился Зорин.
– А я американский, – скромно сказал Киссинджер.
«Евреи – как намыленные муравьи!» – с возмущением и завистью говорил один аспирант с мехмата. Понятно, будучи славянином, он не слишком комфортно чувствовал себя в обществе всех этих семитов, полусемитов и околосемитов, составлявших подавляющее большинство. Но самым вожделенным и, увы, практически недосягаемым для человека с пятой графой был партбилет. Да, Рабинович хотел в партию. Это теперь он над этим смеется и с удовольствием рассказывает анекдоты примерно такого содержания.