Евреи в Российской империи - стр. 9
В российской государственной мысли конца XVIII – начала XIX века оно с наибольшей яркостью нашло выражение в записке сенатора и поэта Гавриила Державина, в 1799 году расследовавшего жалобу шкловских евреев на притеснения со стороны бывшего фаворита Екатерины II Семена Зорича. В следующем году Державина направили в Белоруссию для выяснения причин голода, в очередной раз поразившего некоторые районы этого края. Название записки говорит само за себя: «Мнение сенатора Державина об отвращении в Белоруссии недостатка хлебного обузданием корыстных промыслов евреев, о их преобразовании и о прочем».
Трактат Державина выходил за пределы выяснения вопроса о причинах голода; это довольно пространный юдофобский манифест. Как справедливо отмечал историк Джон Клиер,
в исторической литературе существовала тенденция попросту игнорировать Державина как религиозного юдофоба. Однако характер антипатии Державина к евреям был сложнее, чем предполагает такая характеристика. Его идеи представляют собой переход от старой, в основном религиозной традиции неприятия евреев к ее варианту, основанному на культурных различиях, который в течение XIX века складывался в России (да и в других странах). Религиозные предрассудки Державина часто стояли за его осуждением несовершенств повседневной мирской жизни евреев, но это осуждение может рассматриваться и независимо от соображений веры. Например, к Талмуду он подходил как к документу и религиозному, и светскому. Толкования Библии у него переплетались с экономическими антипатиями польского торгового сословия… Русские юдофобы следующего столетия, носители более однородной идеологии, как правило, ссылались на державинские выпады против экономических и культурных особенностей жизни евреев, отбрасывая его высказывания по поводу религии.
Добавлю, что от Державина досталось и белорусскому крестьянству, которое он обвинял в чрезмерной склонности к пьянству и излишней вольности, а также польским магнатам. Одним из рецептов Державина по исправлению положения в Белоруссии, кроме ограничения прав и «исправления» евреев, было усиление крепостничества на вновь обретенных землях, ограничение вольности крестьян в такой же степени, как в России, и усиление ответственности помещиков за подвластных им крестьян.
Защита окружающего населения от еврейской «эксплуатации» стала одним из краеугольных камней политики российских властей в отношении новых подданных. Отсюда – следовавшие время от времени распоряжения о выселении евреев из сельской местности, о запрещении евреям селиться за пределами городов и местечек, об ограничении их права заниматься теми или иными видами хозяйственной деятельности.