Евгений, Джек, Женечка - стр. 50
Теперь я уже схватила его за запястье, рванула на себя и… Почему… Грубая физическая сила… Как ребра не треснули, когда я получила пощечину в лопатки и впечаталась ему в грудь… Нет, сразу в губы. Небритый, колючий… Или это уже куст шиповника, в сторону которого меня качнуло. Нет, куда я рванула — в канаву, в окоп, спрятаться, чтобы не сдаться, не капитулировать перед желанием ответить на поцелуй…
— Полегчало? — усмехнулся Джек, переводя руку со спины снова на запястье, точно решил проверить пульс: труп, не труп.
Труп, сердце больше не билось. Дышать я тоже не дышала. За поворотом уже полянка: Джек нашел последнее укромное местечко.
— А тебе…
Хотелось сказать с вызовом, а не получилось даже с вопросительной интонацией.
— Очень…
Он уже не смеялся. Снова сжимал мне руку, точно испанским сапожком, и на глазах у меня даже навернулись слезы: это не запястье ломалось, а моя сила воли… Я же якобы замужем. Что он сейчас обо мне думает? Сказать, что я в разводе? И что он подумает тогда? Что я хочу с ним отношений?
— Думал, не дашь повод поцеловать… Дала…
Я хлопала ресницами, как дура. Как влюбленная дура… Опомнись, тебя на полянке ждет заспанный сын и собака. Тоже, кстати, заспанная.
— Меня Ярослав ждет… — напомнила я вслух скорее себе, чем ему.
Он и не забывал, наверное.
— Не ори на ребенка. Спусти пары на меня… Ударь, если хочешь. Заслужил. Украл поцелуй. Чужой. Но я никому не скажу.
— Можешь говорить, — разозлилась я на сарказм, проскользнувший вдруг в его голосе. — Мне плевать, что вы там про меня думаете… Но дальше не иди.
Я чуть не сказала «не заходи».
— Я сама с ним поговорю. Мне не нужны свидетели.
Джек выпрямился. Обиделся. Да и действительно плевать — что он думал, целуя меня, гадать не хотелось.
— А я хотел с твоим сыном познакомиться…
— Поздно… — ответила я и вспыхнула.
Одно слово. Абсолютно нейтральное. Было б таковым, если бы в памяти одна за другой не всплывали картинки из прошлого, безоблачного, счастливого, полного сладких поцелуев и семечек из разломанного шиповника, прилипших к губам. Но он ведь ничего такого не подумал? Кроме того, что на часах ленинградское время ноль часов ноль минут…
— Приходи завтра на чай.
Сказала грубо, чтобы понял — это не приглашение, а просто жест вежливости.
— Завтра мне пиво понадобится.
— У меня и пиво есть. Правда, только Крыжовицы…
— Только? — руки уже в карманах джинсов. — Хорошо, не Козел.
— Ладно, я пошла.
Дернула рукой с телефоном — пока, пока…
— Я пошла, — повторила для себя.
Для своих ног, которые стояли на месте, вросли в землю, хотели повернуть Землю вспять… Чтобы снова усесться под кустом, набрать полный подол недозрелого шиповника, и есть, есть, есть, пока язык да пальцы не станут чесаться от колких волокон. Мы тогда еще не думали о поцелуях, мы думали только о шиповнике. А сейчас — мы думаем о них? Или не было поцелуя, а был кляп: меня просто попросили не орать. Ночь, суббота, все отдыхают… А ты орешь тут, пьяная дура…