Эва, дочь трактирщика - стр. 37
— Храмовые простыни? — возмутилась Гриди. — Нет уж!
— Почему это? Стыдно разве? — приподняла бровь Рокильда. — Эва будущая жрица – все знают. У нее, как ни глянь, руки в кровь стерты. Уж она в храме и настиралась и нашилась, так что может и попросить у сестер своих названных простыню-другую.
Ева задумалась: идея просить простыни у жриц ей не показалась привлекательной, но в храм действительно можно наведаться. Эва Лэндвик долго батрачила там и ничего взамен не просила, так что не будет наглым подойди к Рагенильде, слезу выдавить и сказать, что обидели их каэры родовитые. Даже, пожалуй, это хорошая идея! Магистрат вряд ли способен поставить каэров на место, а вот храмовники – возможно. И Ханкин, глава гильдии поваров, наверняка заволнуется, если его жрица главная пристыдит.
— Вы правы, тетушка, — ответила Ева, — я схожу к жрицам.
Гриди удивилась и спросила растерянно:
— Пойдешь?
— А что в этом такого, мама?
— Да, что в этом такого? — подхватила Рокильда.
Хозяйка дома вздохнула: ей эта идея не понравилась, да и не хочется Эву в храм отпускать – не окрепла она еще, не вспомнила ничего. Да и страшно – как бы снова не забрали дочку в храме трудиться. Заметив, что мать сомневается, Ева сказала:
— Я много помогала сестрам в храме, и они наверняка не откажут в помощи мне.
— Не откажут, — поддакнула Рокильда.
— Не-е-е-ет, — покачала головой Гриди.
Но Ева все уже для себя решила: раз в Магистрат ей хода нет, пойдет в храм.
Брокк тоже был против того, чтобы Эва пошла в храм за простынями – даже звучит смешно! – но дочь проявила твердость и заявила, что хочет помочь своей семье, а не отсиживаться просто так.
«Всем-то ты помогаешь, кроме себя», — подумал Брокк и повел-таки девушку в храм, решив, что насиделись они уже взаперти, а бояться – это удел трусов. Главное, не сцепиться с кем-то из соседей, если встретятся им и о Ливви брякнут, и следить, чтоб никто к Эве близко не подходил. Гриди тоже просилась с ними, но Брокк велел ей лучше обедом заняться да супа погуще наварить: похолодало.
Когда Ева с Брокком зашли за стены храма Миры Милостивой, мощеный двор перед входом собственно в храм уже был заполнен нищими и больными, стремящимися попасть в храмовые дома призрения. Были и те, кто надеялся поесть: к вечеру жрицы выносят хлеб, если тот остается, или лепешки, а в холодные дни и похлебкой накормить могут. Некоторые собравшиеся выглядели сносно, но были и худые, изможденные люди – старики, дети… Многие давно или никогда не мылись, так что во дворе воняло. Зато никто себе не позволял справить нужду где-то у стен или даже сплюнуть на двор: храм же, богиня накажет за такое.