Этот странный мир. Сборник - стр. 12
Элла проявляет удивительное терпение. Чувствуется школа. Я благодарно целую ее… Еще пара сеансов и надеюсь закончить…
Целых два дня ушло на окончание работы. Опустошен и счастлив. Хочется узнать мнение профессионала. И, будто услышав мои мысли, неожиданно заходит Михалыч вместе с Эн. Он долго рассматривает картину.
– Недурно… – цедит сквозь зубы. – Ей-богу, недурно… А тебе как? – обращается к спутнице.
Та хмыкает, чуть прикусив губу. Капелька крови течет по подбородку.
– Получилось… – шепчет она.
– Модель мне кого-то напоминает… – задумывается Михалыч.
Хотя узнать натурщицу нельзя.
– Нет, не пойму кого… – с досадой и к моему облегчению заканчивает он.
Михалыч по-прежнему в военной форме и напоминает вождя. Протягивает мне портсигар.
– Бери! Золотой! На память! – говорит он. – В обмен на картину! – доканчивает и портит впечатление своей корыстью.
– Нет! – не соглашаюсь я. – Лучше вечером я его у тебя отыграю.
– А вы не хотите разыграть меня? – капризно спрашивает Эн.
– Не хочу! – отрубает Михалыч. И, обняв свою подружку за талию, направляется к выходу.
Закрываю за ними дверь. В комнате четыре железных кровати. Почему меня поселили сюда? Аккуратно собираю разбросанные старые газеты. Связываю их в пачки. Надо будет сдать и приобрести какие-нибудь "макулатурные" книжки.
Входят два молодых южных человека. Они – студенты, которые раньше жили в этой комнате. Хотят забрать газеты.
– Они наши, – резонно говорят ребята.
– А я их упаковал, – возражаю я.
Уж больно не хочется отдавать. Привык к мысли, что макулатура моя. Дверь открывается прямо на улицу. Они преследуют меня. А может быть другие. Не знаю. Быстро пробегаю по узкому навесному мостику через широкое ущелье. Внизу гремит горная река. Высота ужасная. Преследователи достигают середины моста. Но вдруг один из них в страхе ложится на мост. Начинает ползти назад. Я спешу по заросшему густым зеленым кустарником склону крутой горы. Удается скрыться от преследователей…
6. Смерть Ильича
Мы уже второй раз играли втроем. Не приходит Валентин Ильич. Я несколько раз стучал в его однокомнатную квартиру на третьем этаже. Тишина. Мы теперь играем каждую ночь. Вначале, когда в доме еще только организовывали ночные дежурства самообороны, мы собирались по понедельникам раз в неделю. Теперь, кроме нас, никто не дежурит. Мне кажется, что в нашем подъезде осталось процентов двадцать пять жильцов, а можжет, и того меньше.
Возможно, Ильич тоже решил слинять. Но мог бы предупредить! Ведь не чужие. Странно… Я уже готовлюсь ко сну, как меня будит настойчивый стук в дверь. Вот таких вещей, признаться, я не люблю больше всего. Подкрадываюсь неслышно к двери. Смотрю в глазок. Серега! Открываю. По его роже сразу понимаю: что-то приключилось.