Этот огонь внутри - стр. 17

— Тогда дождись, пока я буду гореть, прежде чем спасать меня! — Вика вывернулась из его рук и быстрым шагом ушла в спальню, резким движением отодвинула задёрнутую плотную штору, чтобы утренний свет залил комнату. Подхватила сумку Андрея с пола и поставила её на кровать, с громким вжиком расстегнула молнию на ней, отвернулась к тумбочке рядом с кроватью и вынула из верхнего ящика дневник Андрея, который он тайком от всех не собирался брать с собой. Уложила его, хотя точней будет сказать, кинула в сумку и тут же застегнула.

Андрей, стоящий всё это время в дверях комнаты, конечно же, всё это видел.

— Что ж справедливо, — отметил он, кивнув на этот её жест. Он решает за неё, как и когда её спасать, а она приложит к его лечению свою руку.

— Покажешь своему терапевту все свои записи, включая последние про меня и Ольгу, — добавила Вика к своим действиям и встала перед Ветровым, упрямо сложив руки на груди. В эту игру могут играть и двое. — Ты же хотел опустить всю эту семейную историю, да? Чтобы тебя только от армейских воспоминаний лечили?

Андрей вздохнул и тоже сложил руки на груди. Они оба завязались каждый в свой узел и стояли так несколько мгновений.

— Не хочу вот так уезжать, — первым не выдержал Андрей. — Ты права, мне стоило сначала обсудить передачу видео Разумову, а потом уже действовать. Но это бы никак не повлияло на моё решение, я бы тебя просто уговорил до того, как отдал его.

— Спасибо и на том, — Вика сжала губы, — ты просто не знаешь, что для меня всё это значит. Все эти передачи дурацкого видео, Дима Оле, ты Разумову, будто я тут вообще ни при чём, словно вы мной делитесь, как вам вздумается. Мне одного Рената для всего этого хватало, который швырнул меня Диме как кусок мяса собаке за хорошую службу…

— Что? — изменился в лице Андрей.

Вика только в этот момент поняла, что проговорилась. Ведь она не рассказала ему то, что слышала, вроде бы из уст Рената о том, что это он нанял Диму и в оплату его услуг «подарил» ему вечер с Викой в постели. По сути, распорядился как вещью. Но она хотела рассказать это позже Андрею, когда он вернётся с лечения, иначе он не захотел бы вообще уезжать. А теперь, кажется, она всё испортила.

— Что это значит, Вика? — Андрей сердился, это было видно.

— Блин, — она отвела глаза, прикусывая язык. Да, она помнила обещание больше не врать и ничего не скрывать.

— Какой ещё блин? Ты обещала! Что ты ещё мне не рассказала?

— Вот честно, не многое, потому что половину сама не помню. В те дни, когда я торчала у Рената, у меня в голове был полный кавардак, и я не знаю точно, что из этого настоящее, а что плод больной фантазии или температурного бреда, а что он и вправду сказал.