Этот длинный, длинный день - стр. 38

Уже уходя из переговорной комнаты, не обращаясь ни к кому, Афанасьев пробормотал негромко:

– Однако же соболезнования не принес, стервец. Ладно. Ничто. Мы и это запомним… – при этом скулы его лица напряглись, а пальцы до боли сжались в кулаки.

Несмотря на конец июня, климатические особенности Заполярья, относили этот месяц к весне. Это утро было особенно теплым. По показаниям четырехметрового термометра, приколоченного еще с незапамятных времен советской власти к торцу административного здания поселка, выходило, что +2◦C если еще и не начало короткого лета, то уж точно конец весны. Утро здесь начиналось по заведенным армейским правилам, не признающим выходных и праздников, в 6 часов всеобщей побудкой, касающейся как военного, так и присланного с материка гражданского персонала. Сегодня поселок особенно напоминал растревоженный пчелиный улей. На 11 часов утра были назначены завершающие циклы грандиозного эксперимента, призванного не только открыть новые физические законы, но и решать, попутно этому, множество прикладных задач, связанных с обороноспособностью страны.

В середине восьмидесятых, отмеченных недоброй народной памятью, как года никому непонятной «перестройки», с прекращением ядерных испытаний, проводимых, в том числе и на новоземельском полигоне, жизнь в Белушьей, казалось, навечно замерла. Сначала объект покинули «яйцеголовые»[84] спецы, числящиеся за Министерством Среднего[85] Машиностроения, затем к ним присоединились военные из числа технического персонала, призванные обслуживать объект. В результате всех пертурбаций и последовавшим за ними десятилетии полной разрухи и забвения, на самом объекте и прилегающем к нему обширном полигоне, включающем в себя большое количество надземных и подземных сооружений, оставались только его бессменный одноногий комендант, в звании полковника, которого все звали просто «Митрич», да усиленный взвод солдат, приданных ему для охраны оставшегося на глубокой консервации имущества. Ногу свою он потерял еще в далеком 82-м, когда нечаянно провалился на своем снегоходе в пещеру едва прикрытую карстовыми отложениями. Сложный перелом и сильнейшее обморожение (его искали почти три дня)не дали возможности сохранить ногу, ампутированную чуть ниже колена. Однако какими-то неведомыми путями ему удалось вернуться в строй и вновь занять свое недолго пустовавшее место.

О гарнизоне забыли, да так, что полковник уже стал подзабывать, когда получал в последний раз полноценное жалованье с полагающимися «северными», пайковыми и прочими надбавками. Правда и тратить его тут было негде – единственный магазин на весь поселок прекратил свое существование еще в начале девяностых. Но и это жалованье он зачастую полностью тратил на закупку у появлявшихся в бухте, от случая к случаю «купцов»