Это история счастливого брака - стр. 9

Если мне было двенадцать, я уже знала, что хочу быть писателем. Впервые это осознание пришло ко мне чуть ли не в шесть, когда я пошла в школу; возможно, еще раньше. Я могу не помнить какие-то подробности моей жизни, но помню истории, которые читала. Сюжеты, персонажи, целые куски диалогов впечатывались в мое сознание. Сейчас они подразмылись, но по-прежнему достаточно отчетливы. Имена авторов – бедные авторы! – забылись навсегда. Лишь значительно позже я стала обращать хоть какое-то внимание внимание на тех, кто эти истории писал.

Уверена, это был единственный раз, когда отец, да и вообще кто бы то ни было, читал мне рассказ по телефону. Я закрыла глаза, чтобы полностью слиться с тем, что слышу, прижав трубку к уху, как раковину моллюска. История была написана от лица взрослой женщины, вспоминавшей один сочельник из своего детства. Она выросла в католическом приюте для сирот, где каждый год все девочки получали по одному досадному подарку – какую-нибудь безделицу из пожертвований. Подарки распределялись случайным образом, как в лотерее: пара перчаток, комплект нижнего белья – что-то, возможно, и правда необходимое, чему можно было бы порадоваться, не будь оно замаскировано под рождественский подарок. Но в тот вечер удача наконец-то улыбнулась ей во весь рот. Ей подарили жестяную коробку с цветными карандашами, о которых она давно и безнадежно мечтала. Героиня хотела стать художником, и это был не просто чудесный подарок, это был ее пропуск в будущее. Как же ей понравились карандаши, и как же она в них нуждалась; она взяла их в постель – в холодную комнату под теплое одеяло, где спала с другими девочками; она была счастлива.

Рождественское утро в той истории наступило рано. Монахини разбудили девочек засветло и сказали, что ночью в поле на другой стороне леса, граничащего с приютом, остановился на ночлег большой цыганский табор. У цыганят не то что подарков, у них и завтрака не будет, вот сестры и предложили воспитанницам подумать над тем, чтобы отдать свои подарки бедным детям.

Единственная деталь, которую я никак не могу припомнить: они сказали отдать подарки или просто озвучили идею и предоставили им решать самим? С моральной точки зрения, конечно же, второй вариант гораздо интереснее, однако я уверена, что в школе, куда ходила я, монахини бы просто настояли на своем.

Укутавшись в пальто и шарфы, девочки двинулись в сторону лагеря через темный лес, держа в руках не только подарки, но и свои завтраки. Тощие цыганские дети тряслись от холода, и главная героиня был очаровательна в своей решимости, отдавая набор цветных карандашей одной из маленьких цыганок. Это было ей в радость, потому что в тот момент она осознала, сколько всего у нее есть: крыша над головой, еда, учеба и монахини, что присматривают за ней. А еще у нее есть нечто невероятное – цветные карандаши, и какая же это удача – быть той, кто может себе позволить их подарить. Они шли обратно к приюту, вставало солнце, и, кажется, кто-то пел – то ли монахини, то ли девочки, то ли цыгане, – хотя, возможно, это уже я сама присочинила, так велико было мое счастье, когда отец дочитал до конца.