Если я полюблю… - стр. 22
– Удивительно, как легко ты отказываешься от нашей старушки. На «Дрездене» будет двенадцать офицеров старше тебя по званию, устанешь им козырять. Сомневаюсь, будет ли у тебя возможность помахать мне рукой, когда «Амората», распустив паруса, направится в море.
– Мне очень жаль, Джек, – ответил Уигби, от смущения покусывая ногти на руках. – В оправдание могу лишь сказать, что дядя сделал все это без моего ведома.
– Дружище, не надо извиняться, – ответил Джек, лицо Уигби сразу посветлело. – Разве ты виноват, что твой дядя – настоящий боевой адмирал, у которого на груди столько железок, что из них можно выплавить восьмидюймовую пушку.
Уигби рассмеялся:
– От этого пострадало бы дядино самолюбие. Он лишился бы своего самого большого удовольствия – надевать при любом удобном случае мундир с регалиями. Подозреваю, что ради этого он и ходит каждое воскресенье в церковь.
Джек похлопал приятеля по плечу. Друзья помолчали, прислушиваясь к тому, как один из матросов, Дингэм, свистит и кричит задорные слова группе женщин на берегу. Джек шагнул было в его сторону, чтобы сделать предупреждение, но Уигби остановил его.
– Позвольте мне, мистер Флетчер, приструнить этого шалопая. Немного командирской практики мне не помешает, ведь на «Дрездене» у меня будет намного больше подчиненных, чем здесь.
Вдруг Уигби хлопнул себя по лбу и зашарил по карманам.
– Погоди, дружище. Для тебя тоже есть письмо.
Удивленный Джек взял небольшое письмо. Он редко получал письма. После того как в тринадцать лет он поступил в королевское военно-морское училище в Портсмуте, а отец с матерью остались жить в глухом провинциальном Линкольншире, он писал им так часто, как мог. Но морская служба с ее трудностями и дальними плаваниями не способствовала активной переписке. Получать письма было не менее трудно, чем отсылать их.
На сердце у него приятно защемило, как только он разглядел знакомый почерк. Этот почерк запал ему в сердце еще двенадцать лет тому назад, когда он, тринадцатилетний подросток, учился в Портсмуте. Последние девять лет, когда он плавал, подолгу находясь вдалеке от родины, письма, написанные этим почерком, доставляли ему новости из Англии, в том числе и самую грустную – о кончине его родителей. С тех пор этот почерк стал незримой нитью, соединявшей его с родиной.
– Леди Форрестер, – прошептал он, ломая печать.
Письмо было отправлено месяц назад, по морским меркам – почти вчера.
В самом начале письма стояло: «Дорогой Джексон». В ушах Джека как будто зазвучал голос леди Форрестер, приторно любезный и чопорный.