Если бы меня спросили - стр. 12

Она полезла в сумку, достала документы.

— Вот, видишь, это мой паспорт, — приставила открытую на фотографии страницу к своему лицу, когда Воскресенский просунулся в открытое стекло. — Ирина Владимировна Лебедева. Это я. А это, — она пролистала несколько страниц, — прописка. Видишь? — ткнула в адрес. — Я тут живу. Меня тут все знают. Ну ты теперь в курсе. И я сейчас сбегаю ненадолго домой, ладно, и вернусь? Очень писать хочу, — скривилась она. — Да, ведьмы тоже писают.

— Ладно, — улыбнулся Воскресенский. Снова оттянул для неё дверь. Помог спуститься.

Заглушил машину и вдруг спрыгнул, пошёл рядом.

— Провожу, — ответил на её недоумевающий взгляд. — А то пока дойдёшь, ещё три раза под машину попадёшь, или просто убьёшься в своих скользких сапогах.

— М-м-м… ты в этом смысле. Ну, проводи, — хотела она сунуть руки в карманы, но не смогла отказаться от искушения — вложила пальцы в его протянутую ладонь. Сильную, большую, горячую.

Как причудливо складывался вечер.

Каким странным зигзагом петляла жизнь.

— Вот, чёрт! — поскользнулся Воскресенский. Еле устоял на ногах. Оглянулся на ледяную лужу. — Что это было?

— Это весна, Маугли, — усмехнулась Ирка и повернула к калитке.

— Твой дом? — задрал голову Воскресенский.

В мансардном этаже горел свет. Большая голубая ель у входа вздрогнула тяжёлыми лапами.

— А это что? — перевёл Вадим взгляд на заснеженный сад, когда Ирка кивнула.

И хотя понимала, что смотрит он не на дерево, не удержалась:

— Это сосна, Маугли, — развела руками.

У дома памятником былого величия чернела недостроенная терраса. Задумывалась она с настилом из палубной доски, мебелью из ротанга, местом для барбекю, но с той поры, как маму уволили, так и стояла, шурша на ветру порванной полосатой «рисовкой», похожая на пиратский корвет со сгнившими парусами, севший на мель и давно вросший в песок.

— Я про стройку, — кивнул Воскресенский на «корвет».

— Это мечта, Маугли, — улыбнулась она. Брякнул засов калитки. — Мечтаю однажды её достроить. Спасибо, дальше провожать не надо. Переобуюсь и приду.

Он запахнул поплотнее пальто. Только сейчас Ирка обратила внимание, что одет этот москвич совсем не по холодной дальневосточной погоде.

Джинсы — лёгкие, ботинки — на тонкой подошве, под пальто — футболка с V-образным вырезом и наверняка коротким рукавом, словно собирался он куда-то недалеко и ненадолго, в домашнем. Да, собственно, так, наверное, и было, судя по вопросу отца «Ну и где ты?»

— Прости за испорченный вечер, — пожала плечами Ирка.

— Ну, он ещё не закончился, — тряхнул кудрями Воскресенский. Тёмные, густые, непослушные. Как же хотелось запустить в них пальцы. Всегда хотелось.