Если бы черёмуха умела петь, она бы пошла в караоке - стр. 10

Он закрыл глаза руками и содрогается в приступе панической атаки. Она держит его за предплечья и в исступлении повторяет: «Всё хорошо! Всё хорошо! Всё хорошо, слышишь?! Я тебя люблю!».

– Тогда был первый раз, когда ты сказала это серьёзно, – говоришь ты, повернувшись ко мне. Наши взгляды встречаются, и по телу пробегает мелкая дрожь, а на коже выступают мурашки.

– Я говорила и до этого, однажды, когда ты спал, – отвечаю я.

– Я слышал, но это был лёгкий, почти нереальный шелест, – ты отворачиваешься к сцене и смотришь на актёров, которые заново воспроизводят момент. – Но здесь, в этот момент, всё было по-настоящему.

Оставив станцию позади, мы отправляемся дальше. Небо перед нами окрашивается в грейпфрутовый оттенок, точно кто-то выкрутил на полную распылитель с краской. Внезапно что-то подбрасывает дирижабль, словно он налетел на кочку. Включается сигнал тревоги и металлический женский голос повторяет:

ВНИМАНИЕ, КОРАБЛЬ ТЕРПИТ КРУШЕНИЕ, СРОЧНО ПОКИНУТЬ БОРТ!

– Что случилось? – испуганно кричу я.

– Мы налетели на болезненное воспоминание, – оставив штурвал, ты бросаешься ко мне. – Нужно срочно уходить.

Я краем глаза замечаю, что дирижабль проносится мимо очередной станции. Ты вытаскиваешь меня из кресла и тянешь за собой. Вместе мы бежим к выходу, пока актёры разыгрывают отрепетированную сцену. Я слышу их голоса, но не разбираю слов.

В этот момент моё тело пронзает острая боль, осколками разлетаясь до кончиков волос, и я падаю на пол, повалив тебя за собой.

– Ай! Как же плохо! – вскрикиваю я. – Что это за воспоминание?!

– Не знаю. Одно из многих, – скорчившись, отвечаешь ты. – Счастливые моменты можно отличить, а кошмары всегда все как один.

Дирижабль начинает разваливаться по частям. С потолка отваливается обшивка, пробивая дыры в полу.

– Нужно уходить! Скорее! – зовёшь ты.

– Нет. Беги, а я досмотрю представление. Я должна понять, что это был за день.

– Это уже не важно! Всё случилось и прошло!

Стёкла окон лопаются от давления, разлетаясь сотней тысяч осколков. Ты укрываешь меня от них. Протащив меня за собой по полу, ты указываешь на люк.

– Вот дверь. Через неё нужно выйти.

– Я останусь!

– Нет, не останешься, – ты дёргаешь ручку и насильно выталкиваешь меня. Я проваливаюсь в темноту. И, пролетев в ней целую вечность, просыпаюсь и открываю глаза.

Глава 5

После нашествия тучи в городке выдался погожий денёк. Настолько погожий, что мне хочется побыть именно в нём. Не ковыряться в прошлом, а просто прожить этот день и насладиться его мгновениями.

Для начала я захожу в булочную за ореховым пончиком и латте на овсяном молоке. Сажусь перекусить в маленьком сквере, где проходит голубиный митинг. Я отвлекаю их от лозунгов, отдав половину своего завтрака. Один протестующий уточняет, не декофеиновый ли у меня кофе.