Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа - стр. 23

– Сударь, я интересуюсь знать: откуда у вас такие сведения? Назовите источник, или вам придется отвечать за клевету.

Коробочкин сквозь нервические слезы выдавил:

– Простите, но я не могу вам сказать… Я дал слово… Но это сообщил очень осведомленный человек, это правда – Азеф доносчик. – Обличитель очень волновался и, видимо, по этой причине стал грызть ногти.

Теперь все вопросительно глядели на Азефа. И он сказал:

– Молодой человек, здесь принято грызть гранит науки, а не ногти!

После секундной паузы молодые революционеры разразились громовым хохотом, который, едва начав стихать, вдруг возобновлялся с новой силой. Меерович, держась за живот, едва не катался по полу:

– Ох, умру от смеха! Приехал сюда грызть ногти! Уф!..

Люба Менкина не смеялась, она презрительно смотрела на Коробочкина:

– Хорош гусь, оболгал, а доказать не желает! Так что это значит – ваши обвинения?

Азеф весело ответил:

– А это значит то, что этот славный господин связан с охранкой, имеет там друзей. И много, Коробочкин, вам там платят?

Коробочкин не обращал внимания на Азефа. Он, несколько успокоившись, произнес, глядя на Мееровича:

– И все же вы должны, товарищи, мне поверить! Мне сказал очень надежный человек, он хоть и полицейский, но сочувствует революции.

Люба прокурорским тоном крикнула:

– Фамилию полицейского назови!

Коробочкин вздохнул:

– Простите, назвать его не могу… Я дал слово.

Меерович, презрительно глядя на обличителя, сурово сдвинул брови:

– Последний раз спрашиваю: ничем свое обвинение подтвердить не можете? Евно Азеф – лучший среди нас, убежденный социалист. И сведения, которыми вы здесь оперируете, могут исходить только от охранки – с провокационной целью, чтобы в наших рядах посеять смуту. Приемчик старый!

Обличитель отрицательно помотал головой:

– Товарищи, я сказал правду! Придет день, и вы станете жалеть, что меня не слушали…

Юделевич указал на дверь:

– Как раз мы вас слушали. И заявляем: вы оболгали святого человека. Уйдите, клеветник! Мы не желаем общаться с агентами охранки!

Люба посоветовала:

– Грызите ногти в другом месте!

И вся компания опять весело загоготала.

Коробочкин положил на стол деньги за шнапс и пиво, к которым не успел притронуться, и безропотно направился к дверям. Теперь все глядели на Азефа, кто сочувственно, кто вопросительно. Азеф успел обрести внутреннее равновесие и вдруг вслед уходящему обличителю запел:

– Гадина, гадина! Сколько тебе дадено?

Общий хор подхватил, несколько раз повторил эти уничижительные слова. Так наивный обличитель был с позором изгнан из дружных рядов революционеров. Всякая правда должна быть своевременна, как снег зимой, а жара летом.