Есенин - стр. 75
– Простите, ребята… но уже ночь прошла, к Вологде подъезжаем…
Он сел напротив Есенина.
– Что случилось, Сергей? Ты… Она же моя невеста…
– Была твоя невеста… а стала… – он взял папиросу, закурил, – а стала мне женой, Алексей! Прости, так вышло! Мы любим друг друга!
– Ты почему молчишь, Зина? Это правда? Любишь его? – допытывался Алексей, все еще на что-то надеясь.
Райх решительно подняла голову и открыто поглядела на Ганина.
– Правда, Алеша! Я люблю Сережу… Прости, если сможешь! – виновато сказала она и заплакала.
Алексей нежно погладил ее по голове и горько улыбнулся:
– Чего же ты плачешь? Это мне плакать надо… Ну что ж! Поздравляю вас, Зинаида Есенина!
Он поцеловал ей руку и, нахмурив брови, строго сказал Есенину:
– Сергей, если это всерьез, то… непременно венчаться. Я буду у вас и свидетелем, шафером, и дружкой вашим. Нынче и повенчаетесь в моей Вологде… Денег, правда, кот наплакал…
– Деньги есть! – сияя от счастья, что все обошлось миром, сказала Зинаида. – Мне отец из Орла выслал сто!
– Ура! Я все беру на себя! Кольца!.. Невесту нарядим! – Ганин резко встал и вышел в коридор. – Одевайтесь, а то уже подъезжаем.
Был яркий солнечный день. К церкви, где должно было состояться венчание, подъехала пролетка с Зинаидой в наряде невесты и Ганиным в белой рубашке и черном сюртуке, явно с чужого плеча.
– А Есенин где? – привстала Райх, оглядывая собравшихся зевак и нищих перед входом в церковь.
– Вон твой Есенин, – кивнул Ганин. – Цветы тебе рвет.
Есенин торопливо нарвал букет на лужайке за церковью, подбежал к ним и, протянув Зинаиде нехитрые полевые цветы, пробормотал, виновато опустив голову:
– Прости, на настоящий букет денег не хватило…
– Спасибо, Сережа, родной, эти еще прекрасней, – она обняла Есенина, поцеловала.
Повернувшись к Ганину, тоже хотела его поцеловать, но Есенин нарочито грубо одернул Райх:
– Не вешайся на чужих мужиков, коли свой теперь есть!
– Никак не могу опомниться, Сережа! Ты мой муж?!! – счастливо засмеялась Зинаида. – Я на минуту даже не могу представить себе, как сложится наша жизнь, – прошептала она на ухо Есенину, крепко прижимаясь к нему, когда они вслед за Ганиным вошли в церковь. – Хочу иметь настоящую семью, мужа… детей!..
– Сергей! Ты меня не слышишь! – теребила его Райх, лежа рядом с Есениным.
– А?.. Что? – очнулся Есенин от воспоминаний. – Ты что сказала? Прости, я задремал… – он вновь начал ласкать ее груди, бедра…
– Нет! Нет, все! Сергей, мне пора, уже поздно. Мейерхольд уже, наверное, вернулся из театра. – Она освободилась из его объятий, собрала в охапку одежду и, подойдя к окну, положив все на стул, стала одеваться.