Есенин - стр. 41
Он оскалился мефистофельской улыбкой, опустив свой ястребиный нос.
– Так кто вы, Есенин? Большевик или попутчик? – и, не дожидаясь ответа, возможно, и не желая его, нравоучительным тоном, пытливо глядя сквозь стекла очков на Есенина, продолжил визгливым голосом: – На совещании ЦК РКБ (б) по вопросам литературной политики особое внимание было уделено отношению большевистской партии к «попутчикам» и прежде всего крестьянским поэтам и писателям. У нас должна быть крестьянская литература. Ясное дело, мы должны давать ей ход.
Заложив одну руку за спину, другой размахивая, он ходил взад-вперед перед стоящим Есениным, словно читая лекцию перед аудиторией.
– Должны ли мы ее душить за то, что она не пролетарская? Это бессмысленно… Но мы держим курс на то, чтобы привести крестьянина под руководством пролетариата к социализму, используя все радикальные революционные средства. Понимаете? Радикальные! Я всегда с предельной прямотой указывал на важность жесткой диктатуры пролетариата, необходимость принуждения! Подчеркиваю – принуждения по отношению к крестьянству.
– И в области художественной литературы? – обратил на себя внимание Есенин.
– И в области литературы, и в других идеологических областях! – Черный клочок бородки Троцкого вызывающе дернулся. – Нам надо создавать новую литературу, которая была бы верной опорой большевистской власти. Новое революционное искусство должно стать воспитателем и наставником масс… А у вас что? «Исповедь хулигана»? – неожиданно остановился он перед Есениным. – Хотите быть «желтым парусом в ту страну, куда мы плывем…»? Не выйдет, Есенин, – погрозил он пальцем. – Я вижу, что мое стремление к дальнейшим революционным преобразованиям и резкая критика в отношении работы партийно-государственных органов вызывает страх у многих чиновников, привыкших жрать и пить в три горла… Кстати! Вы читали мою статью «Литературные попутчики революции»?
Есенин кивнул.
– Да, Лев Давидович!
– Это хорошо! Очень хорошо! В ней как будто собраны все мои статьи! Тогда вы понимаете, о чем говорю? – Троцкий снял пенсне, не снял, а скорее сдернул, и нацелил белые от злобы глаза на Есенина.
«Что он со мной, как со школяром? Чего он хочет?» – пытался понять Есенин.
– Я считаю, что поэзия Клюева ущербна, – продолжал Троцкий, чеканя каждое слово как приговор. – И его дальнейший путь – скорее от революции. Слишком уж он насыщен прошлым. А вот с вами, Сергей Александрович, не все так просто, – снова оскалился он улыбкой. – С большого таланта и спрос большой… Мне вот не нравится ваша драма «Пугачев». Емелька ваш, его враги и соподвижники – сплошь имажинисты…