Эрон - стр. 58
Внезапно грохот оборвался, встала подвесная дорога, замерли, качаясь на крюках, барабаны с тканью. Ура, обед. Шел пятый месяц ее московской планиды.
Обедали в столовской пристройке, куда бежали через холодный двор, сквозь февральский снежок. Когда-то здесь и размещалась та доисторическая красильня, которая положила начало аппретурному гаду. Салат из зеленого лука с яйцом. Щи с мясом. Биточки с рисовой кашей. На третье – пустой компот из сухофруктов. Навратилова опять возмутилась, что нет сметаны и молока. Их было положено выдавать бесплатно за вредность. У нее еще хватало сил возмущаться. Остальные устало молчали. Был понедельник – самый тяжелый день жизни. Сидели за столом всей 13-й комнатой: Навратилова, Зинаида Хахина, Искра Гольчикова и Валька Беспалец. Вдруг Валька подцепила ложкой в щах таракана. Надя поперхнулась и больше есть не могла. Девки зло хохотали. Валька пошла с ложкой в одной руке и тарелкой в другой требовать замены порции. Уплачено, сволочи! Выйдя во двор, Надя закурила и подняла лицо к серому небу, откуда сыпала жесткая февральская крупа, по асфальту вертела поземка, несла мусор и снег. Боже, как мне все обрыдло. Не докурив, Навратилова зло побежала в ленинскую комнату, где временно разместился начальник цеха. До конца обеда оставалось еще пятнадцать минут. Начальник была на месте. И Надя, оборвав ее болтовню по телефону, в который раз с вежливой яростью выложила этой крашеной гадине с наклеенными ресницами все – и насчет разбитых окон, и насчет вентиляции, и насчет бесплатного молока и сметаны. Валерия Васильевна Мясина побагровела, затряслась от гнева: «Ты опять, опять качаешь права. Катись из цеха к япёни матери! Никто тебя в Москву не звал, бля!» Мясина прекрасно знала, что в ее руках Надина жизнь – общежитие, крыша над головой, деньги, временная прописка по контракту. Неизвестно, чем бы все сие кончилось, но тут в дверь влетело чье-то косое лицо с криком: «Лериясильевна, Лериясильевна, в подсобке пожар!» Мясина, хряпнув трубкой, сорвалась с места: «Пожарных вызывали?» – «Вызывали. Не едут!»
Пожар в подсобке был таким яростным – краска! – что пожарным еле-еле удалось сбить огонь, крыша прогорела насквозь, а внутри огромная кладовая выгорела дотла. И горела она страшным шафранно-фиолетовым языком света. Смотреть на пожар сбежалось почти все производство, все равно электричество выключили и аппретурный гад замер. Стояли большой веселой толпой во дворе, шутили, дышали всласть свежим воздухом. Горевшего никто из рабочих баб не жалел, только вяло металось начальство да вкалывала пожарная команда. Надя тоже радовалась передышке, смотрела, как летит снег на столб магического огня. Ее новые подружки стояли рядом: смешливая Зинка Хахина, сумасшедшая Искра Гольчикова, рослая и мрачная Валька Беспалец – все из одной роковой 13-й комнаты. Искре – 18, Вальке – 22, Хахиной аж 25!