Эрон - стр. 34

была для них старьем. Даже дог подал голос протеста. Оказывается, Илья перепутал кассеты, они собирались смотреть что-то другое. Экран тут же погас. Наконец кошмар кончился, прозвенел телефон, их где-то ждали еще, и компания исчезла. Ева опустила собачку на пол, ее руки тряслись. Убирая посуду, она разбила рюмку и порезала палец. Черт возьми! Почему жизнь так несправедлива? Почему у одних есть все, а у других ничего? Палец, скуля, кровоточил свое «фи»: так будет до конца твоей жизни… Ева презирала свой жалкий вид, ненавидела свои изношенные до дыр джинсы, дурацкое пончо. Кто-то из девушек забыл на диване легкий приталенный летний пиджак из фантастической космической ткани… от него так божественно благоухало духами. Вешая пиджак на плечики в шкаф, Ева припала на миг носом к шелковистой подкладке… пиджак носился на две стороны. У него нет изнанки… Ева тут же обругала себя – раба! – швырнула пиджак назад на диван. Уходя, Илья предупредил, что вернется под утро. Она боялась его возвращения, ведь было ясно, что он придет не один. Мучаясь нервной бессонницей, Ева прошла в гостиную, умно поколдовала над клавишами видеоприставки, разобралась в надписях и назло судьбе в одиночестве посмотрела отвергнутый фильм, это был шедевр Леонарда Бернстайна о любви американских Ромео из банды ракет и Джульетты из банды акул. Наконец-то Еве пригодился ее школьный английский, хотя она порядком подзабыла язык и понимала только пять слов из десяти. Когда Натали Вуд запела на площадке пожарной лестницы знаменитый шлягер шестидесятых годов:

Только ты! Нынче стала я твоей Навечно!

Каждый шаг, каждый вздох.

Каждый взгляд мой

Для тебя!

– у Евы навернулись первые слезы, а когда Тони – Ричард Беймер – подхватил песню Марии:

На всем свете есть только Мария,

Все, что вижу и слышу, – Мария…

Эхо Мария, Мария, Мария.

– она расплакалась и ревела белугой до конца мюзикла. Кровавая драма в нью-йоркском Вест-сайде заставила забыть о своих бедах. Горячие слезы ночного поезда омыли ее сердце, как свежий дождь – вагонное стекло. Она спала с улыбкой, и никто не побеспокоил ее сна. Квартира тихо сияла кожей и золотом, бронзой и мрамором, победой и властью.

Через несколько ночных визитов золотой молодежи Ева уже примерно разобралась, что происходит в компании на самом деле. Оказалось, что Илья Пруссаков далеко не на первых ролях, что лидер компании Филипп Билунов – да, яркий, но самый неприятный холеный и высокомерный хлюст, по-дамски ухоженный мальчик, всегда в новых шмотках. Пожалуй, он действительно был всех умней и старше сердцем, но ум тратился на то, чтобы умело держать всех в подчинении, а тонкая ирония была родом бича. К чести пучеглазки Ильи Пруссакова, он один хотя бы иногда бунтовал против Филиппа, другие безропотно признавали лидерство Билунова, восхищались им. Другие – это: Вадик Карабан, Клим Росциус, Виталик Ардачев и три свои девушки – Лилит, Магда и Вера. Белоснежка, златовласка и каштанка. Капризная власть Билунова держалась еще и на том, что его родитель был выше прочих отцов по положению в партии, даже Пруссаков-средний, которого Ева наивно сочла крупнейшей кремлевской шишкой, оказался рядом с отцом Филиппа второстепенной фигурой. Словом, он был из секретарей Центрального комитета. Отец Клима Росциуса состоял в ранге министра одного из ведущих министерств. Виталик Ардачев был из семьи академика, не сынок, а