«Ермак» во льдах - стр. 7
Наконец, я вынес из истории науки и техники убеждение, что денежные средства, обращенные на расширение человеческих знаний и на покорение сил природы, приносят плоды сторицею. Что же касается достижения полюса, то в настоящее время в научной литературе принято говорить, что достижение этой точки никакого серьезного значения не имеет, что не в рекорде дело, а в научных результатах и т. п.
Все это прекрасно, однако – каким было бы радостное торжество всей образованной России, если бы достижение этой географической точки удалось бы впервые русской экспедиции![7] Эта мысль – обеспечить своей Родине это идеальное торжество – была главным внутренним стимулом для Степана Осиповича; все остальное было лишь средство к этой цели. Я и в этом отношении разделял взгляд Макарова, и потому охотно готов был, по мере моих слабых сил, помочь ему. Хотя я не занимал никакого служебного положения и не представлял выдающегося научного авторитета, но Макаров знал, что может безусловно положиться на мою дружбу и располагать моими знаниями и моим временем, а потому он в первый период своей арктической пропаганды делился со мною всеми своими планами, заботами и надеждами.
Видя, что увлечь за собою ответственных представителей ученых обществ и учреждений ему нельзя, Макаров решился перенести агитацию в общественные сферы. С этою целью ему удалось устроить торжественное заседание Географического общества во дворце Его Императорского Величества августейшего президента Академии наук[8], причем вступительное слово было сказано маститым вице-президентом Географического общества П. П. Семеновым[9], затем, по поручению Совета общества, мною был дан краткий исторический очерк арктических изысканий, и в заключение Степан Осипович сделал доклад о своем проекте, иллюстрируя его моделью ледокола и различными диаграммами. Торжественная обстановка блестящего собрания, нравственная поддержка, оказанная высокопоставленными лицами, наконец имя самого Макарова доставили его докладу известный succе́s d’estime [10]; но надо было достичь главного – согласия министра финансов на ассигнование суммы для постройки и снаряжения ледокола.
Свой успех в этой трудной задаче Макаров всегда приписывал поддержке Д. И. Менделеева, который, со свойственным ему юношеским пылом, увлекся смелою мыслью и представил С. Ю. Витте веские аргументы в пользу того, чтобы произвести ледокольный опыт в больших масштабах. Личный доклад Степана Осиповича у министра довершил дело: проницательному уму Сергея Юльевича нетрудно было убедиться, что он имеет дело с человеком не только смелой мысли, но и основательных знаний. В принципе, было решено построить один ледокол, удовлетворяющий известным требованиям осадки, ширины и запаса топлива; для разработки же деталей проекта и для выяснения стоимости такого судна была созвана в Министерстве финансов особая комиссия из лиц разных специальностей, а также представителей трех судостроительных фирм: Шихау (в Эльбинге), Бурмейстера (Копенгаген) и Армстронга (Ньюкасл).