Еретическое путешествие к точке невозврата - стр. 28
Отец Иона тоже внёс посильный вклад в общий сумбур, поминутно бегая в свой домик за забытыми вещами. Старик добегался до того, что у него прихватило сердце, и его уложили в сторонке на кучу соломы, покрытую тёплым плащом.
Увидев неожиданно побледневшее лицо монаха, Вольфгер встревожился и предложил ему отложить отъезд на два-три дня до полного выздоровления, на что отец Иона слабым, но бодрым голосом сообщил, что на самом деле он отлично себя чувствует и к путешествию готов, только немного переволновался. Вот он ещё самую чуточку полежит, и можно будет выступать. Вольфгер пожал плечами и отошёл.
Островком ледяного спокойствия посреди всей раздражающей педантичного барона суеты был Карл. Оборотень в точно назначенное время вывел из конюшни своего громадного жеребца, уже осёдланного, с собранными седельными сумками и притороченной секирой. Её отполированное древко потемнело от времени и частого использования. За жеребцом Карла на чумбуре шли две тяжело нагруженные вьючные лошади. Увидев, что сборы ещё не закончены, Карл, не торопясь, поставил лошадей у коновязи, уселся у тёплой каменной стены и закрыл глаза.
Вольфгер злился – он терпеть не мог сборов и предотъездной суеты. С каждой минутой ему всё сильнее хотелось плюнуть на задуманное путешествие. Теперь оно представлялось глупой и никчёмной затеей, и барон хотел остаться дома. Замковый двор, ещё недавно казавшийся скучным и надоевшим, теперь выглядел родным и уютным.
Барон посмотрел на два миндальных дерева, посаженных отцом у входа в часовню. Видно, у него была счастливая рука, потому что саженцы прижились, быстро пошли в рост, весной окутывались розовым цветочным дымом, а по вечерам пахли тонко и нежно. Матушка, которая часто прихварывала, любила сидеть на стульчике у открытых дверей часовни под миндалём и, закрыв глаза, слушать, как отец Иона репетирует с детским хором – у монаха был несильный, но приятный баритон. Торжественная церковная латынь плыла по мощёному двору, смешиваясь с запахом миндаля и светом угасающего дня…
Теперь деревья сбросили листья и торчали мёртвыми и корявыми скелетами.
Вольфгер знал, что близится момент, когда ему нужно будет принимать решение: или, бросив незаконченные сборы, уезжать, или, прекратив подготовку к отъезду, оставаться. Не желая нагрубить кому-нибудь или, храни господь, ударить под горячую руку невиновного, барон решил выехать из замка и подождать отстающих на дороге.
И вдруг, как по волшебству, все приготовления разом закончились, Карл легко бросил привычное тело в седло, а отец Иона взгромоздился на специально подобранного для него старого мерина, который из всех аллюров признавал только шаг.