Энские истории - стр. 35
Затем самые молодые (и я в том числе) бегут расклеивать афиши – не очень крепко и желательно повыше, чтобы часть из них можно было потом аккуратно снять. Опять же – экономия!
Наш номер (скажу без ложной скромности) – гвоздь программы. Первое отделение обычно завершает Васильич – у него нет сложной иллюзионной аппаратуры, поэтому антракт для специальной подготовки ему не нужен.
Васильичу уже далеко за шестьдесят, но он все еще молодится: красит волосы и носит корсет старинной выделки – из китового уса. Уверяет, что когда-то давно у него был роскошный аттракцион – дрессированные львы. Говорит, что животные погибли от голода в годы войны, и он, потрясенный мучениями царственных питомцев, поклялся никогда больше не работать со зверями. При этом неизменно добавляет, что с тех пор не представляет свою жизнь без риска – поэтому бреется только опасной бритвой.
Он рассказывает это без тени улыбки, с абсолютно серьезным лицом, но никому и в голову не приходит заметить явное несоответствие дат: ведь в сороковом ему еще и десяти не было.
По-моему, он нарочно все придумывает, чтобы заранее направить возможные сплетни и пересуды в удобное для себя русло – лишь бы поменьше болтали о другом – о его романе с новой, специально на один сезон взятой ассистенткой ("внучатая племянница", – так рекомендовал ее старый сатир.) Племяннице слегка за тридцать, у нее полноватые гладкие ноги, большая грудь, осыпанная множеством родинок, и черные усики над пухлой губой. Когда Васильич смотрит на свою "родственницу", мне кажется, что он сейчас начнет облизываться.
Еще у нас есть силовой жонглер – Юра Козупеев, (за глаза – просто Козупей), выступающий под псевдонимом Кузнец Вакула. Его внушительные мышцы уже немного заплыли жиром. Юре за сорок, на манеже он тяжело дышит, сильно потеет и, случается, попукивает – шутка ли дело, в последний раз он заказывал себе реквизит пятнадцать лет назад, но силы-то уже не те, что прежде, а на новые позолоченные шары и гири – денег нет. Юра хочет красиво уйти – отработать прощальный сезон если не за границей, то хотя бы в Москве, при полных аншлагах, но пока никто не приглашает, вот он и держится из последних сил – по-детски наивно полагая, что финал его артистической карьеры обязательно будет таким же блестящим и громким, как в свое время – дебют. Честно говоря, бывает жалко смотреть, как Юра работает свой номер: глаза наливаются кровью, колени дрожат, на шее вздуваются толстые синие вены – в движениях никакой легкости, только неимоверное напряжение и огромная усталость, а длинные рыжие косицы спутанных волос, торчащих из подмышек, блестя и переливаясь каплями пота в беспощадном свете софитов, придают Юриным движениям вялую комичность.