Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира - стр. 49

Ирина: Насколько я понимаю, у вас с матерью были очень близкие, бесконфликтные отношения.

Криста: И да, и нет. Как-то раз я ей сказала, что она у меня как тренер олимпийской сборной.

У неё был очень красивый голос, она тоже пела с Караяном. А мой отец был этакий мачо. Он говорил ей: на первом месте у тебя должен быть я и твоя дочь, потом пара мест свободных, и только потом твоё пение. Но развелись они не из-за этого. Мой отец просто нашёл себе барышню помоложе. Мама всегда говорила мне: если у тебя есть талант, есть голос и музыкальный слух, то грешно это всё не использовать по назначению. Ты должна стараться, должна быть дисциплинированной. Мне вспоминается очень точное определение Даниэля Баренбойма – «проклятие талантом».

В 17 лет я уже подписала первый контракт и должна была всегда быть в голосе, то есть не пить, не курить, слишком много не говорить. Мои школьные подруги ходили на танцы, а у меня в 10 утра каждый день репетиция. И в этом смысле молодости я была лишена.

Ирина: Может быть, поэтому вы сохранились таким энергичным человеком?

Криста: Навёрстываю упущенное. Но вообще-то молодость, она у человека в голове, не правда ли? И возраст тоже в голове, если, конечно, человек не болеет. Но у меня, насколько я знаю, всё в порядке.

Ирина: Возможно, ваша мама мечтала реализовать в вас то, чего не смогла сама?

Криста: Именно так. То, что не смогла сама, она проживала во мне. Мы даже исполняли одни и те же партии, у нас и тембр голоса совершенно аналогичный. Она пела «Фиделио» с Караяном, и потом, тридцать лет спустя, я пела «Фиделио» с Караяном.

Ирина: Какое же это преимущество, что ваша мама была и близким человеком, и вашим наставником!

Криста: На самом деле уроки пения стоят дорого и продолжаются всю жизнь. А мне не приходилось ничего платить.

Моя мама не только учила меня исполнять роли с технической точки зрения, но доносила до меня смысл, который за ними скрывается. Ещё Густав Малер говорил, что самое существо музыки не записано в нотах. То есть самое главное – интерпретация музыки, и это во мне заложено мамой. Ко мне на мастер-классы приходят люди, отучившиеся в академиях, получившие степень бакалавра, и говорят: а нам этого никто не объяснял. Видимо, в академиях или консерваториях у преподавателей просто не хватает времени, поэтому у них всё получается немножко по верхам.

Есть много желающих петь. Но этого недостаточно. Должно быть всё вместе: талант, музыкальный слух, дисциплина, и ещё нужно везение.

Ирина: Скажите, пожалуйста, где вы черпаете силы для того, чтобы быть такой открытой? Вы одна из редких певиц, которая спокойно и ясно говорит: да, у меня бывали разные периоды, была менопауза…