Эндшпиль Мастерграда - стр. 13
Афанасий в проеме застыл в виде столба, с распростертыми руками и закинутою назад головою.
– Пистолет, – метнувшись в прихожую прошипел Вильчек, захлопывая за собой дверь и тут же повторил яростным шепотом, – Живо пистолет!
Через десяток секунд он выскочил на лестничную площадку. Прислушался, прижимаясь к стене. За дверью, где прятался убийца, тихо.
Ударом ноги распахнул ее и прижался к стене. Через миг прыгнул внутрь и сразу же влево. Вскочил, щупая пространство стволом револьвера.
Стол, стул, открытое окно и пятно крови на полу. Подбежал к окну и увидел мелькнувшую на повороте дома приземистую фигуру в простонародном армяке.
– Убег, – выдохнул с ненавистью.
Вильчек сидел, опершись локтями на стол и подперев руками буйную головушку, в которой прямо-таки скрипели и искрили от напряжения мозговые извилины, идеи и просто хаотические мысли.
Все укладывалось в догадку. Все. И даже не в догадку, а в подслушанный у постели умирающей Лопухиной разговор. Ему объявил тайную войну могущественный род.
И что теперь делать? Обратиться в полицию? А что предъявит им в качестве доказательства? Подслушанный разговор, что якобы императорские родственники и, что важнее, родственники наследника престола, злоумышляют на его жизнь? Так Лопухины будут все отрицать и в свою очередь обвинят его в навете. А мало ли что может случиться с узником в тюрьме? Нет, оттуда уже не выйти. Значит выход один, бежать туда, где он будет играть на собственном поле, в Силезию. Отец поймет, не может не понять беспутного сына. Тем более, что из-за Рейна ощутимо попахивало войной. Франция, пережив ужасные заморозки, голод и революцию, уверенно претендовала на гегемонию над Европейским континентом и, единственный, кто мог этому помешать – русский медведь. Королевской армии были нужны подготовленные офицеры и, почти закончивший морской факультет московского университета Вильчек, вполне мог претендовать на офицерский чин.
Через полчаса, сопровождаемый слугой с тяжелым баулом с вещами и учебниками, Вильчек вышел на улицу и остановил извозчика. Путь его вел на западный вокзал, откуда регулярно отправлялись дилижансы к западной границе империи.
Через две недели Генрих Вильчек повернул на дорогу, ведущую к родовому поместью Климковице в южной части Опавского княжества, что рядом с славным городом Острава. Не прошло и часа, как впереди показалась остроконечная крыша из красной черепицы родного дома, издали похожего на небольшой замок, каковым он и служил в 15 веке, когда его построили предки. Со времени последнего посещения стены трехэтажного дома еще больше посерели, а слагающие его кирпичи приобрели зеленоватый оттенок старой меди, деревья вокруг разрослись. Те из них, что в детстве едва возвышались кронами над Генрихом, ныне стояли крепкие, густые, пышные, далеко бросая темную тень от налитых соками ветвей. Две маленькие башенки по краям дома, голубятня в вязах перед крыльцом и голуби, непрерывно летающие над крышами. Словно и не покидал отчего дома! Мечтательная улыбка расплылась по лицу юноши – он припоминал восхитительные мгновения, пережитые в отчем доме. Детство всегда прекрасно!