Эммануэль. Верность как порок - стр. 21

Аурелия вновь весело улыбнулась. Задумчиво помолчав, она спросила:

– Это ваш муж задумал эту хитрость?

Эммануэль скорчила презрительную гримасу:

– Зачем Марку заниматься такими глупостями? Это не для него.

Но Аурелия придерживалась иного мнения.

– Он же рекламщик, – заметила она.

Эммануэль приняла оскорбленный вид:

– Это изобретение не имеет отношения к рекламе. Оно ломает само представление об одежде. Нравственность и порядочность не смогут перед ним устоять.

– Но эти качества не могут устоять и перед рекламой, – отметила Аурелия. – Если это не Марк, то кому же принадлежит это потрясающее открытие?

– Лукасу Сен-Милану.

Аурелия подняла брови:

– Это новый кутюрье? – поинтересовалась она.

– Вовсе нет. Он – и химик и физик. И еще биолог. В общем, биохимик. Если не считать других специальностей. Он молод, как и все гении. И одинок. Но на это есть множество причин. Он даже какой-то дикий, я бы сказала. Поэтому никто о нем не знает.

– Кроме вас?

– Я знакома с ним недавно. Но расскажу вам о нем в другой раз. Когда он доведет до совершенства свою эффектную ткань.

– Мне кажется, что этот материал получился весьма удачным и вполне пригоден и сейчас, – сказала Аурелия. – Это настоящая революция в моде. И то, что платье само решает, когда и какую часть тела обнажить, кажется мне наиболее интересным.

– Я предпочитаю, – твердо заявила Эммануэль, – сама решать, что показывать. И кому показывать.

Эммануэль с сожалением произнесла:

– Вчера, к примеру, я хотела, чтобы мое платье увидел Жан. Но он не пришел на вашу выставку.

– Он был там и видел ваше платье.

Эммануэль была очень удивлена.

– Он прятался? Что на него нашло? Я больше ему не нравлюсь?

Аурелия едва уловимым жестом высказала осторожное непонимание:

– Я ничего не понимаю в мужской психологии.

– Вас интересуют только женщины?

– Вовсе нет! Вы же не думаете, что у женщин есть все необходимое, чтобы я интересовалась исключительно ими?

Огорошенное выражение собеседницы, которая, как известно, не была склонна к моносексуальности, казалось, очень развеселило Аурелию. Она спокойно подождала вопроса, который Эммануэль не могла ей не задать:

– А Жан?

– Он – мой муж.

Эммануэль покачала головой, подумала немного, а потом промямлила:

– Да я… Нет, ничего… Я лишь хотела спросить, изменился ли Жан.

Аурелия казалась задетой:

– Изменился? Что вы хотите этим сказать? Разве он без сожалений не делил вас с девушками, которых вы любили?

– И с мужчинами, которых я любила. Но и я их делила с ним, когда чувствовала, что ему это доставит удовольствие. Вы тоже так делаете?