Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен - стр. 4

– Сними джинсы, – приказал Ролан ей на ухо.

– Нет, оставьте меня, – возразила Жад, которая одновременно и хотела продолжения, и испытывала страх, что таксист все видит и слышит.

– Тогда поласкай меня, – попросил Ролан, расстегивая ремень.

– Нет, мне надо домой, – воскликнула Жад, все же надеясь, что Ролан будет настаивать на своем.

Несмотря на свой принцип не разрешать мужчинам дотрагиваться до своего тела, она почувствовала непреодолимое желание увидеть член Ролана и прикоснуться к нему.

– Ну что ж, хорошо, – сказал Ролан, поправляя ремень. – Улица де Бургонь, пожалуйста, – добавил он, повернувшись к водителю.

Он выпрямился, отодвинулся на другой край сиденья и оставался абсолютно отстраненным и холодным до тех пор, пока автомобиль не остановился у ворот дома, где жила Жад. Она хотела, чтобы он поцеловал ее или попросил о свидании, но Ролан просто пожелал ей спокойной ночи.

Уже в лифте Жад стала проклинать себя за свою чопорность. Ее тело, грудь, влагалище, ягодицы – все буквально требовало умелых ласк Ролана. Ей очень хотелось побыстрее лечь в кровать и удовлетворить себя, воображая мужские руки, ласкающие ее тело.

В холле внимание девушки сразу же привлекло четкое прямоугольное пятно на полинявших обоях. «Ничего себе, Милен продала Диаза»[3], – подумала она с сожалением, потому что ей очень нравился идиллический пейзаж, всегда украшавший эту стену. Квартира постепенно теряла свое убранство, ведь нужно было оплачивать задолженность банку. Да и сама Жад каждую ночь раздевалась перед публикой, чтобы поддерживать свою мать, все еще молодую и красивую, но такую безответственную.

Из гостиной послышался смех, и Жад бесшумно проскользнула в свою комнату. Милен была не одна. Обычно присутствие мужчины рядом с матерью ее раздражало. Ей было обидно за своего отца, который, возможно, все еще жив, находясь в лагере для военнопленных. Девушке хотелось бы, чтобы память об отце уважали, сожалея о его отсутствии. Но сегодня желание, которое она испытала, находясь с Роланом, сделало ее снисходительной по отношению к собственной матери. Она вдруг поняла состояние Милен, чей любимый муж не вернулся из Вьетнама, поняла страдания неудовлетворенной плоти, поняла требования молодого и чувственного тела.

Ролану должно было быть около сорока. Жад разделась, думая о нем и о его словах. Увидит ли она его снова? Она явно нуждалась в этом человеке.

Девушка сначала сняла свитер, потом туфли и, наконец, джинсы. Потом села на край кровати и увидела свое отражение в зеркале шкафа. Вот такой ее должен был увидеть Ролан – без одежды и макияжа, с распущенными волосами, доступную и уязвимую. Она медленно раздвинула ноги и положила руку на мягкий и гладкий лобок. Клитор возбудился. Жад обнажила его двумя пальцами и посмотрела на его отражение в зеркале, а потом начала делать то, что совсем недавно не позволила Ролану.