Эмигрант. Его высокоблагородие - стр. 15
– А не боишься, что мы начнем пластать пархатых на ремни? – подпустив истерики в голос, выкрикнул Мирон.
– О чем бы ты ни подумал, фуфлыжник, я сделаю это раньше… – я про себя улыбнулся, какие же они все-таки предсказуемые. – Мне плевать на Сруля и его мадам. Режь на здоровье. Но знай, что через час к этой лоханке пришвартуется миноносец ВСЮР[5] и тогда, вместо букетов цветов, к тебе полетят гранаты. Нет? Ну и пес с тобой.
– Мля, я всегда знал, что это левая затея, – обреченно просипел чей-то голос в каюте.
– Заткнись, сука!.. – взвизгнул Ковалевич. – Он нас на понт берет…
– Да пошел ты… – раздался звук глухого удара, после чего у меня очень вежливо поинтересовались: – А какие гарантии, господин Хунта?
– Мое слово. Как рассветет, валите на все четыре стороны. Но уже без своего пахана. Рожайте быстрей. Мне недосуг долго с вами переговариваться. Сначала выбрасываете стволы, потом выходите сами и, не дожидаясь напоминаний, со всем удобством устраиваетесь мордой вниз.
– Мы согласны! – почти сразу же ответили из каюты. Энергично и с большим желанием ответили. Тут же в коридор полетело оружие, следом выбросили бессознательную тушку Мирона, а уже за ним появились сами матросы.
– И таки мы победили… – уважительно глядя на меня, закивал Вейсман. – Преклоняюсь, господин фон Нотбек. Это было красиво, чтоб я так жил.
– Кто? – по инерции переспросил я и тут же сменил тему разговора. – Самуил Эныкович, надо быстро накормить народ чем-то горячим и выдайте им по чарке. Можно по две. Для снятия нервического напряжения. Но сначала определите пленных в какую-нибудь темницу. Хотя можете их использовать по назначению. Кочегарами, что ли. Александр Николаевич, нам с вами предстоит выкушать немало коньяка, но это чуть потом. Сначала помогите повару. Капитану передайте, чтобы разводили пары и возвращались на прежний курс. Я с ним поговорю позже. Приступайте, господа. Княгиня, я восхищен вашим мужеством. Увидимся за завтраком.
«А мне… – я про себя улыбнулся, шагнул в каюту и закрыл дверь на замок. – А мне предстоит завершить начатое этими сиротами. В самом деле, нельзя же пропускать такой шикарнейший гешефт…»
Семейство Шмуклеровичей смирно сидело, привязанное к креслам. Израиль Львович, полный пожилой коротышка с целой копной курчавых с проседью волос и расквашенным багровым носом, при виде меня как-то странно потупился взглядом. Циля Абрамовна, импозантная роскошная женщина, несмотря на возраст все еще сохранившая свою красоту, совсем наоборот, глаз даже не думала опускать, внимательно рассматривая меня.