Эмигрант. Его высокоблагородие - стр. 17
– Опять вы, Георгий Владимирович… – уныло согласился Шмуклерович, скорее всего, уже догадавшись, к чему я клоню.
Его жена внимательно слушала нас, но не вмешивалась в разговор. Я не спеша встал, аккуратно перерезал на ней веревки, после чего вернулся за стол и с легкой насмешкой поинтересовался у Израиля Львовича:
– И что же я получил в ответ? Не трудитесь, я сам отвечу. Черную неблагодарность, вот что я получил в ответ.
– Изя… – наконец нарушила молчание Циля Абрамовна. – Рассчитайся с человеком, как положено. Он таки зашел с правильной стороны, – неизвестно откуда, жестом фокусника она извлекла ключ и положила перед мужем на стол, а потом нервными, злыми движениями принялась его развязывать. – Держи. И больше так не делай, иначе ты сделаешь меня вдовой гораздо раньше, чем я планировала.
– А что я, что я… – пристыженно заныл Шмуклерович. – Я так и собрался сделать. Но… но не успел…
– Цецилия Абрамовна, – я встал и совершенно искренне поклонился женщине. – Преклоняюсь пред вашей мудростью и красотой. Надеюсь, вы не пострадали?
– Этот шухер таки не стоит даже ваших слов, – пренебрежительно отмахнулась еврейка. – В свое время меня грабил сам Япончик, а это, я вам скажу, на самом деле было что-то с чем-то. Правда, Миша был очаровательно культурным человеком, примерно таким, как вы, только чуть красивше на лицо, но не то что эти халамидники. Не хотите, господин фон Нотбек, капельку пейсаховки? Моя мама, а она была святой женщиной, я вам точно говорю, научила меня делать настоящую пейсаховку.
– Не откажусь, Цецилия Абрамовна, – я с улыбкой кивнул женщине и пристально посмотрел на потирающего запястья рук Шмуклеровича. – Израиль Львович, думаю, нам пора приступить к делам. Для начала озвучьте точную сумму, полученную вами с каждого пассажира, а потом аккуратно отсчитайте от нее семьдесят процентов в мою пользу.
– Божечки… – схватился за сердце судовладелец. – Да лучше бы меня ограбили эти босяки. Ни боже мой, сорок и точка. Смею напомнить, это таки пока мой пароход.
– Если бы не я, эта ваша посудина… – я углядел на столе коробку с сигарами и, позаимствовав одну из них, аккуратно откусил ее кончик специальной гильотинкой, – эта ваша посудина, максимум через неделю была бы реквизирована красными. Смею напомнить, совершенно бесплатно. А что было бы лично с вами, я вообще не представляю. Кстати, слышали, что у большевиков все общее? Нет? Да-да, даже женщины. Шестьдесят пять и только из огромного уважения к вашей прекрасной супруге. И я еще не упоминаю о скромной премии в мой адрес за ваше спасение, а также о штрафных санкциях за срыв оплаченной доставки к месту назначения. Хотите, я позову этих несчастных и спрошу, кого они считают виноватым в произошедшем? Интересно, нет ли у них желания потребовать свои кровные назад? Ну что вы, что вы, Израиль Львович, не надо хвататься за сердце, меня это совершенно не трогает. А кто меня хотел кинуть? Александр Сергеевич Пушкин или некий Шмуклерович? Ай-яй-яй… Не стыдно?