Эльфийка для викинга - стр. 51

— Можно заглянуть сюда после аудиенции?

— Нет. — Энгерам остановился. — Это Сад Королевы. Никто не ходит сюда уже много лет. Идемте. — Он двинулся дальше.

— Сад Королевы? Вы имеете в виду супругу владыки Кэлэрдайна?

— Да, — коротко ответил эльф. Он явно не был настроен продолжать тему. — После ее смерти сюда заходила только…В общем, простите, но это не ваше дело, миледи.

Галерея закончилась, и мы очутились в небольшой комнате. В противоположном ее конце темнела дверь.

— Пришли. Его Величество ждет вас.

Энгерам открыл дверь, впустил нас внутрь, а сам остался снаружи.

Король стоял у открытого окна. Теплый свет утра освещал его профиль – точеный, безупречный. На нем был все тот же жемчужный камзол и узкие темные брюки. Голову украшала серебряная диадема.

— Ваше Величество.

Я сделала неуклюжий реверанс. Не из-за почтения, но с корыстной целью – если хочу рассчитывать на милость (а она, судя по всему, мне пригодится), лучше наладить с ним отношения.

— Леди Кира. Милорд Килиан. — Владыка кивнул. — Как вам дворцовый сад? — он улыбнулся краешками губ.

Легким движением распахнул тяжелые портьеры из винного бархата, и солнце, торжествуя, ворвалось в комнату.

— На будущее я все же рекомендую вам пользоваться дверью. Это безопаснее, не говоря уж о том, что куда более удобно.

Я не слышала его. Исчезли пол, потолок. Исчез стоящий рядом Килиан. Не было ничего и никого, мир сузился до висящего над камином прямоугольника в тяжелой раме. Белое лицо с высокими скулами, обрамленное водопадом огненно-рыжих волос. Изумрудные, как зелень в дворцовом парке глаза, мягко глядящие из-под чуть опущенных век. Ласковая улыбка тонких губ. Такое знакомое и одновременно чужое лицо – я узнавала и не узнавала его. Но главное – совершенно, абсолютно невозможное здесь, в этой комнате, в этом дворце. В этом мире.

— Леди Кира?.. — голос Кэлэрдайна звучал где-то на краю восприятия. — Вы в порядке?

Я повернулась к нему. Пульс отдавался в висках, каменный пол уходил из-под ног. Голова стала какой-то тяжелой, а ноги размякли, как у старой тряпичной куклы.

— Откуда у вас портрет моей мамы?