Элегия смерти - стр. 8
– Ха! Раз теперь есть этот пацан, мне можно и отдохнуть!
Ду бросил свою миску в раковину, так что Хан ее тоже помыл и вытер насухо, а затем положил рядом с Ду, который уже спал, тихо похрапывая.
Шунь с противной ухмылкой на лице неотрывно следил за Ханом – любовался тем, как новичок делает грязную работу, раньше достававшуюся ему. Когда Хан вернул всем чистые миски, Шунь повернулся к Пину и нетерпеливо спросил:
– Ну что, начнем?
Пин протянул руку и хлопнул Шуня по лбу.
– Куда торопиться? Надо ужин-то переварить.
Шунь сердито потер лоб. Тогда Пин, громко рыгнув, сказал:
– Лицом к стене!
Хан растерянно посмотрел на него.
– Ты оглох? – Шунь подскочил к Хану и отвесил ему оплеуху. – Или слов не понимаешь? Садись мордой к стене и думай о своих грехах. Жди суда.
Хан снял ботинки и сел на свою койку. Шунь отдавал приказы: лицом к стене, ноги скрестить, живот втянуть, грудь вперед, голову держать прямо, смотреть перед собой… Спустя несколько часов в такой позе у Хана невыносимо болела спина, однако расслабиться он не смел. Тем временем Пин и другие старшие братья играли в покер. Около девяти часов раздался звонок, они наконец убрали карты и по очереди сходили в туалет, чтобы справить нужду и умыться.
По их разговорам Хан понял, что скоро отбой, – и действительно, через двадцать минут лампы погасли, и камеру наполнил блеклый лунный свет, пробивавшийся через маленькое окошко в двух метрах от пола.
– Ладно, пришло время суда, – раздался в темноте голос Пина. – Очкарик, хорош там медитировать, иди сюда!
Хан встал и поковылял в глубь камеры. После долгих часов, проведенных в позе лотоса, ног он почти не чувствовал.
– На колени, – скомандовал Шунь.
Хан не подчинился сразу, и через мгновение кто-то пнул его сзади по ногам. Хан чуть не упал, но удержал равновесие. Обернувшись, он увидел за собой Шаня. Стиснув зубы, Хан опустился на пол. В икрах снова набухла боль.
Пин сидел на койке, широко расставив ноги.
– Ну, сколько тебе дали? – небрежно спросил он.
– Пожизненное, – хрипло ответил Хан, не сумев скрыть в голосе ни отчаяние, ни ярость.
– Впечатляет! – оживился Пин. – Что же ты натворил?
На этот раз Хан промолчал.
– Говори! – рявкнул Черныш.
Хан покачал головой.
– Я ничего не сделал.
– Да конечно! – Черныш с силой пнул Хана. – Если ничего не сделал, какого черта ты здесь?
Хан напрягся, чтобы сдержать удар, затем поднял голову и посмотрел Чернышу в глаза. В его зрачках заплясал яркий огонь. Черныш протянул руку и ткнул Хана в нос.
– Нарываешься?
Хан отвел взгляд, хотя поражения своего не признал.
– Я правда ничего не сделал. Меня подставили.