Ельцин как наваждение. Записки политического проходимца - стр. 18

– Ну, как все прошло?

Суханов смотрит на переводчика с надеждой услышать хоть что-нибудь позитивное, но тот в ответ лишь тяжело вздыхает:

– Ребята, вы позволите мне дать вам дружеский совет? – Суханов с Ярошенко кивают в ответ. – Никогда не оставляйте его за столом одного. И еще (если, конечно, такое возможно): скажите ему, чтоб не допивал виски до конца. Пусть хоть немного оставляет в стакане.

– Это еще зачем?

– Затем, что стакан у гостя не должен быть пустым. Пуст, значит, еще не финиш, значит, надо налить, – Харрис молчит пару секунд и добавляет, как мне кажется, полупрезрительно: – А после посуда на столе бьется, и у хозяйки костюм залит вином.

Ночь. За окном гудит неугомонный Нью-Йорк. Ельцин, вернувшись в отель, сразу пошел к себе в номер и лег спать, а мы с Ярошенко сидим у Суханова и обсуждаем прожитой день. Не знаю почему, но Лев Евгеньевич разговаривает с нами так, будто это мы все организовываем и за все отвечаем:

– Ребята, я не понимаю, почему день должен заканчиваться ужином с выпивкой?!

– Лев Евгеньевич, вы же видели, американцы все были трезвые, никто не напился.

– Они его специально подпоили, это же очевидно!

– Господи, зачем им это надо?

– Да они тут все за Горбачева! И ваш Алференко с ними заодно! Еще тот провокатор!

В итоге бурных дебатов договариваемся, что завтра же, втайне от шефа, потребуем от «провокатора» и его дружка Гаррисона, чтоб впредь на обедах и ужинах спиртное не подавалось. Ну, не то чтоб совсем, такое едва ли возможно, в количестве, как говорится, «для настроения».

– Лев Евгеньевич, а не погулять ли нам по ночному Нью-Йорку?

– Нет, ребята, – Суханов смотрит на нас с искренним сожалением, – вы идите, а я должен остаться. Вдруг шефу что-то понадобится.

Ночью ему понадобилась пара стограммовых бутылочек виски из сухановского мини-бара. В его собственном ничего не осталось.

…Программа сегодняшнего дня еще более напряженная, нежели вчерашняя, и от этого у Ельцина с утра скверное настроение. Первое интервью в 7:15, в популярнейшей новостной программе ABC «Доброе утро, Америка!». Суханов уже подготовил шефа к выходу в люди, когда у того в номере появляется радостно улыбающийся и обильно политый заморским парфюмом Геннадий Алференко:

– Борис Николаевич, вы какой иностранный язык в школе учили?

– Немецкий.

– Помните, как будет «С добрым утром!»?

– Хутен морхен. А вам зачем?

– Там, в холле, собралось много журналистов. Будет очень неплохо, если вы выйдете к ним и поздороваетесь по-английски. Это вызовет хорошую прессу.

– Я же сказал, немецкий учил.

– Так это почти то же самое, только немного мягче: good morning!