Экстрасенс - стр. 16

Завистники появились сразу, и в достаточно большом количестве. «Нормальные-тыкие-пыцаны-кыроче», попавшие в университет по недоразумению или по блату, Михаила сторонились, считая его слишком странным, непредсказуемым и, возможно, даже опасным. Его потенциальные конкуренты по борьбе за расположение преподавательского состава – все эти зубрилы, ботаники и вечные карьеристы – мечтали о том, что в один прекрасный день Поречников облажается. Ну так ведь бывает: перепил, забыл, не пришел, проспал, понадеялся, возомнил о себе слишком много или просто понес откровенную ахинею… Но поскольку ничего подобного не происходило – Михаил, конечно, лажал, но на нем это практически никак не отражалось, – потенциальные конкуренты вскоре тоже махнули на него рукой.

Первый и единственный странный человек, которого Миша поначалу не мог идентифицировать, встретился ему на втором курсе. Профессор Александр Георгиевич Саакян, получивший в свое безраздельное владение целый факультет, статный пятидесятилетний мужчина, убеленный сединами и увешанный регалиями, сразу остановил свой внимательный и острый взгляд на способном студенте, и первая же их встреча врезалась Михаилу в память надолго, если не навсегда.

После одной из лекций, когда расслабленные студенты повалили из аудитории, Саакян остановил его возле своего стола.

– Поречников, задержитесь.

Миша не удивился. Всю лекцию он внимательно наблюдал за профессором, потому что почувствовал в нем что-то до боли знакомое. Так можно почувствовать своего земляка, слоняясь где-нибудь по Елисейским полям в Париже или рассматривая пирамиды в Гизе. Человек еще рта не раскрыл, а ты уже видишь, что перед тобой не просто русский, а еще и покупающий помидоры на том же рынке, что и ты. Кроме того, Саакян внешне напоминал Эдварда Радзинского, которым Михаил зачитывался со школьных лет и телепрограммы которого никогда не пропускал.

Было и еще кое-что, не очень ему приятное. Слухи о том, что такое этот «профессор психологии Саакян», ходили разные. Поговаривали, что к своим докторским званиям он шел чуть ли не по трупам, что в молодости не гнушался стукачеством, а когда достиг определенного уровня, при котором ему уже не нужно было бегать в кабинет начальника на полусогнутых, он сам стал увлекаться различными «разводками и крышеванием». Правда, его студенты стабильно зарабатывали высокие баллы и делали впоследствии большие успехи в карьере, но это обстоятельство не отменяло его людоедской сущности, если таковая имела место быть. Те, кто по недосмотру попадал к Саакяну «на карандаш», а еще хуже – в его кабинет на серьезный разговор, в один голос твердили, что чувствовали себя кроликами, которых скоро будет кушать удав, а некоторые даже жаловались на головные боли.