Экспансия на позавчера - стр. 3

Иван провёл пальцами по сенсору, и голографическая модель начала изменяться.

– Перед кораблём время ускоряется, позади – замедляется. Разница между этими потоками создаёт временную волну, которая позволяет судну буквально падать вперёд в будущее.

Голограмма ожила. Корабль, окутанный мягким свечением, двигался сквозь изменённые временные градиенты. Точки пространства сжимались впереди, расширялись позади, создавая иллюзию, что судно не двигалось само, а мир вокруг него менялся.

– Этот эффект называется гравитационно-хронологическим искажением, – продолжил Иван, увеличивая изображение и выводя внутреннюю схему двигателя. – Вокруг корабля создаётся стабильный временной пузырь, в котором экипаж остаётся в нормальном течении времени, но сам пузырь двигается быстрее, чем любое традиционное судно. Так мы преодолеваем огромные расстояния, не нарушая законов физики.

Некоторые члены комиссии наклонились вперёд. Несколько секунд никто не говорил. В тишине зала было слышно лишь лёгкое жужжание голографического проектора.

Но, как и следовало ожидать, тишина не могла продлиться долго.

– Но каковы риски? – раздался голос с края стола.

Иван повернул голову. Офицер в чёрной форме, седой, с заострёнными чертами лица, скрестил руки на груди.

– Что случится, если этот… пузырь даст сбой? – спросил он, глядя прямо на будущего лейтенанта.

Тот был готов к этому вопросу. Он переключил проекцию, и на экране возникли модели возможных аварийных сценариев: разрывы временных градиентов, перегрев резонаторов, нестабильность контуров.

– Любая технология несёт риски, – кивнул он, не позволяя себе ни намёка на сомнение в голосе. – Но они сведены к минимуму.

Он жестом увеличил изображение одной из ключевых схем.

– Система стабилизации поддерживает равномерное распределение временных потоков. В случае перегрева автоматические контуры блокировки замораживают процесс до устранения неисправности. Конечно, если расчёты будут ошибочны, возможны сбои, но вероятность этого меньше одной сотой процента.

Комиссия молчала.

Офицер с сомнением качнул головой, но профессор Грейс слегка кивнула, оценивающе глядя на Ивана.

Он уловил этот кивок. На этом этапе он знал – он справился.

– Продолжайте, курсант Артемьев, – голос адмирала Уэллса прозвучал нейтрально, но в этой нейтральности чувствовался подтекст: докажите, что вы чего-то стоите.

Иван переключил голограмму. Проекция снова изменилась – теперь перед комиссией мерцала карта освоенной галактики, усеянная сотнями огоньков. Одни обозначали стабильные земные колонии, другие – горячие точки, где локальные конфликты не были окончательно подавлены.