Экспансия на позавчера - стр. 10
Воздух в зале будто сгустился. Комиссия молчала, но Иван знал – все знали. Лиана.
Её имя не прозвучало, но оно висело в воздухе. Все знали, что она его, Ларсона. Тайная связь, о которой не говорили вслух, но о которой шептались в коридорах Академии. Командор привык владеть, привык держать всё под контролем, и сейчас он видел перед собой человека, которого не мог контролировать.
Иван видел, как тот напрягся, как на мгновение в его глазах вспыхнула ярость, но затем Ларсон сдержался.
– Командор, – голос Уэллса был спокойным, но в нём звучал явный намёк, что этот разговор зашёл слишком далеко. – Ваша позиция зафиксирована. Однако решение комиссии принято большинством голосов.
Ларсон не шевельнулся.
– Вы делаете глупость, – медленно и чётко сказал он.
– Это решение комиссии, – твёрдо повторила профессор Грейс.
– Это решение слабых, – бросил Ларсон, и его голос стал ледяным. – Мы превратили Академию в фабрику по выпуску бумажных офицеров, и удивляемся, почему каждый новый конфликт оказывается хуже предыдущего.
Он резко встал, отодвинув назад свой стул с лёгким скрежетом.
– Вы сами потом поймёте, что ошиблись.
– А пока что это не вам решать! – заключил Уэллс, ударив словами почище ножа.
Ларсон бросил на Ивана последний взгляд, полный не гнева, а чего-то другого, более сложного. Это был не конец. Это был только первый раунд.
– Лейтенант Артемьев, – голос Уэллса разорвал молчание. – Вы проявили исключительные знания в теории экспансии, продемонстрировали понимание стратегических процессов, а главное, показали, что способны отвечать за свои слова. Однако не забывайте: реальность всегда сложнее, чем её теоретическая модель.
Иван кивнул.
– Так точно, адмирал!
– Завтра вы получите официальное назначение. Свободны.
Бывший теперь курсант встал, приложил руку к груди в военном приветствии, развернулся и направился к выходу.
Он не обернулся, но он чувствовал на себе взгляд Ларсона: это ещё не конец.
Иван шагнул за порог аудитории, чувствуя, как напряжение, державшее его в тисках всю экзаменационную сессию, начинает понемногу отпускать. Он сохранил непроницаемое выражение лица, хотя где-то внутри ворочалась почти непривычная эмоция – удовлетворение. Выдержал экзамен, справился с вопросами, выстоял под напором комиссии и даже, черт возьми, выслушал Ларсона, который был готов его сожрать, запивая своей вечной горечью.
Сейчас ему хотелось просто уйти отсюда, найти место, где можно будет сесть и пялиться в стену, не слыша голосов начальства, не видя перед собой анализ тактики экспансии и хронопотоковых расчётов.