Экономическая теория славянофилов и современная Россия. «Бумажный рубль» С. Шарапова - стр. 17
[29]. Продолжая идти этим путем, мы утратили уважение к самим себе и веру в самих себя»[30]. «Финансовая война против России настойчиво ведется Европой с начала 30-х годов; мы потерпели от европейских злоухищрений и собственного недомыслия полное поражение нашей финансовой силы», – развивает свою мысль Кокорев[31].
Итак, едва Россия пришла в себя от войны с Наполеоном, как Европа опять ополчилась против России, причем оружие было применено совершенно новое, неизвестное русскому человеку и даже государственным мужам. Это и не удивительно: к этому времени Европа уже полностью встала на путь капитализма, всем правили короли биржи и банкиры-ростовщики, а у них главным орудием борьбы были не пушки и снаряды, а кредиты и деньги. Говоря о «собственном недомыслии», Кокорев имел в виду, прежде всего, легкомысленное восприятие государственными деятелями России западных финансовых теорий, предназначенных не для укрепления, а для ослабления государственной мощи нашей страны.
Справедливости ради следует отметить, что Кокорев на несколько лет раньше Шарапова стал громко и энергично обличать западную экономическую и финансовую науку. Не исключено, что именно Кокорев, которого называли «экономическим славянофилом», подвиг Шарапова на размышления о том, какой должна быть денежная система в русском самодержавном государстве. Кокорев особенно акцентировал внимание на том, что западные финансовые теории загоняли Россию в долговую кабалу западным ростовщикам. Кокорев отмечает, что «новые финансисты» эпохи Александра II «сговорились с нашими западными завистниками и стали соединенными силами… проводить идею… о невозможности Верховной Власти разрешать – без потрясения финансов – печатание беспроцентных денежных бумажных знаков на какие бы то ни было производительные и общеполезные государственные потребности… Мы могли бы на эти деньги построить дома у себя, все нужные для железнодорожного дела заводы; но мы, неизвестно почему и зачем, не решились отступить от исполнения чужеземного догмата, вовсе не подходящего к образу Всероссийского правления, и всецело подчинились указаниям заграничных экономических сочинений… Теперь… мы взвалили на народную спину такой долг по платежу, который поглощает почти треть из общего итога государственных приходов… Вот вам и теория, вот вам и плоды каких-то иностранных учений и книжек!.. Извольте-ка теперь тянуть лямку платежей, в которую запряжена Русская жизнь лжемудрою теорией на целые полвека»[32].
Ядовитые плоды применения в России западной финансовой «науки» стали созревать достаточно рано. Шарапов пишет: «Финансовая наука выдвигает свои законы, а жизнь им совершенно противоречит. Финансовая наука на основании своих умозрений рекомендует те или иные меры, жизнь их отвергает. Наконец, финансовая наука предсказывает явления, вычисляет их и соображает, а в действительности получается совсем другое, иногда прямо противоположное».