Экипаж - стр. 19

– Я советовалась с Лещинским. Он говорит: не надо мучиться, надо прервать беременность. Но ты же ее знаешь… Кушать будешь?

– Нет.

– А чаю?

– Нет… Я к ней пойду.

– Я тебя умоляю! – встревожилась Анна Максимовна. – Мы с профессором не уговорили, а ты уговоришь? Только поругаетесь еще хуже… Да она заснула, наверное. Не буди!

Из Наташиной комнаты послышался жалобный, почти детский вскрик. Анна Максимовна кинулась к дверям. Но Наташа сама вышла в большую комнату, похудевшая, некрасивая, в стареньком махровом халате.

– Опять? – спросила Анна Максимовна.

– Мама, я больше не могу! Не могу я! – выкрикнула Наташа и сжалась, скрючилась от боли. – Я согласна в больницу! Поедем сейчас, можно?

Мать подхватила ее, увела обратно, уложила в постель.

– Сейчас ночь, деточка… Ты столько терпела – потерпи уж до утра… А утром папа отвезет нас.

– Он приехал? – занятая своей болью, Наташа даже не заметила отца.

…В большой комнате Тимченко ходил из угла в угол. С грелкой в руках пробежала на кухню Анна Максимовна. Из-за Наташиной двери не доносилось ни звука. Андрей Васильевич постучал тихонько и вошел к дочери.

Наташа сидела на кровати, перегнувшись вперед, и безостановочно покачивалась. Она исподлобья глянула на отца, но ничего не сказала.

– Наташа, ты же хотела ребенка.

– Я уже сказала, что не хочу, – жалобно проговорила она. – Что тебе еще надо?

– Обожди… Это ты сама или доктора за тебя решают? Или это твоя боль за тебя решила?.. Сейчас здорово больно?

– Сейчас терпимо.

– Вот и поговорим, пока можно…

Наташа заговорила раздраженно и сбивчиво:

– Я не соглашалась, я не хотела его терять, ни за что не соглашалась – мама тебе скажет. Терпела, терпела, терпела, но настал мой предел. Больше не могу.

– Тогда я тебе так скажу. Ты все делаешь по-своему, со мной не считаешься и сейчас поступишь по-своему. Но только запомни: если человек сделал не как хотел, а поддался боли или страху, или еще какому-нибудь на него давлению – после и жалко, и стыдно будет, а уже не переделаешь… А между прочим, человек – это такой прочный механизм, что может вытерпеть бесконечно много. Больно, а ты терпи. И придет вроде второго дыхания – легче станет!

В комнату заглянула Анна Максимовна и, обрадовавшись, что разговор идет мирный, вышла: не хотела мешать.

– А я думала, ты, наоборот, рад будешь, – горько сказала Наташа. Тимченко поглядел на нее и ничего не ответил. Она смутилась, неуверенно улыбнулась отцу.

Красный жигуленок шел в потоке машин по Садовому кольцу. Сидя рядом с Игорем, Тамара говорила:

– В Токио, конечно, очень интересно. Совершенно ни на что не похоже. Но я жутко устала. Жутко… Может, оттого, что не с тобой летала.