Экипаж - стр. 21

– Послезавтра в госпиталь ложусь. Годовая медкомиссия.

Анна Максимовна разволновалась, даже бросила резиновую грушу прибора.

– Я так и знала!.. Каждый год одно и то же: говоришь мне за день.

– Ну раньше бы сказал – какая разница? Не в тюрьму ведь иду, сухарей сушить не надо… Отдохну месяц… И нет причин волноваться.

– Да, да… Как будто ты не волнуешься. – Анна Максимовна уже взяла себя в руки. – На меня нашумел ни за что ни про что. А между прочим, волноваться тебе нечего. Ты в прекрасной форме – говорю как врач.

Андрей Васильевич помолчал, потом сказал грустно:

– Конечно, волнуюсь. С каждым годом все больше… Это только коньяк от возраста становится лучше.

Весь экипаж Тимченко проходил комиссию одновременно.

Летчикам проверяли зрение…

Слух…

Брали кровь на анализ – из пальца, из вены…

Усеянные датчиками, сидели они в белых строгих кабинетах, среди приборов и циферблатов… Стояли на рентгене, лежали на электрокардиограмме.

Крутили педали велосипеда, поднятого над полом, – это проверялась работа сердца под нагрузкой…

Вечерами смотрели телевизор… Играли в домино, в шахматы, читали… А утром опять разбредались по кабинетам.

…И вот пришел последний день. Андрей Васильевич стоял в кабинете главврача и спрашивал с улыбкой:

– Ну как, товарищ профессор, не пора еще подковы сдирать?

– То есть? – не понял профессор.

– А это когда коняга старый отработает свое, пора на живодерку, так с него подковы сдирают, чтобы не пропадало добро.

– А-а… Нет, до этого дело не дошло… Летайте.

– А велосипед?

– Велосипед вы крутили так себе. Хуже, чем в прошлый раз.

– Так я ж не велосипедист, – улыбнулся Тимченко. – Я летчик.

Он вышел в коридор и увидел своего второго пилота – расстроенного и бледного. С лица Андрея Васильевича сползла улыбка.

– Что такое?

– Списали… Отлетался… Андрей Васильевич, что же это получается? Я ж тебя моложе на восемь лет!

Бессознательный эгоизм этих слов не обидел Тимченко. Он прекрасно понимал, что творится сейчас в душе второго.

– Миша, ну что тебе сказать? Это как у Пушкина: «Сегодня ты, а завтра я». – Он говорил, а сам чувствовал, как неубедительно звучат его утешения. – И потом, на земле тоже работа. Все равно ты в авиации. Найдут тебе должность, и вообще… А, вались оно все! Пойдем выпьем.

Снова «Ту-154» летел в Африку. В кабине шел спокойный веселый разговор.

– Мой Вовка, – рассказывал штурман, – в сочинении написал: «Бывали в моей жизни невзгоды, но бывали и взгоды…»

– Как-как? – не понял Тимченко.

– Взгоды, – повторил штурман. А Игорь Скворцов похвалил:

– Логично! Раз есть невзгоды, должны быть и взгоды. Словотворец… Сколько ему поставили?