Экипаж - стр. 17
– А знаете, кого я сегодня вез? – говорил Валентин Ненароков, стягивая свитер. – Изюбра и нутрий для заповедника. Они у меня…
– Мама! – громко перебила Аля. – Гляди, веник весь обтерхался. Неужели нельзя новый купить?
Мать промолчала, чтобы не мешать рассказу Валентина. Но Аля хотела именно мешать: она была не в духе и, как всегда, вымещала это на муже.
– Да… Так вот, еле их довез. Они у меня… – снова начал Ненароков, но жена опять перебила:
– Ты за квартиру заплатил?
– Заплатил. Я ж тебе говорил.
– А за свет?
– И за свет. И за телефон. Ты нарочно перебиваешь? Так я Алику буду рассказывать, раз тебе неинтересно… Алик, изюбр – это знаешь кто? Такой олень. У него рога, как… Как…
Найти сравнение Ненароков не успел.
– Алик, иди стричься! – скомандовала Аля. – Мама, его надо подстричь.
– Прямо сейчас? – робко спросила Евдокия Петровна: она понимала, что Аля добивается ссоры, и заранее жалела зятя.
– А когда? Когда у ребенка колтун собьется?.. Алик, иди сюда! Кому сказано?
Алик уперся, хныкал. Мать шлепнула его по попке, тогда он заплакал всерьез.
– Ну что ты делаешь? – с досадой сказал Ненароков. – На меня злишься, а его бьешь… Не плачь, сынка. Смотри, чего я тебе привез.
Он пошел в коридор и вернулся с картонной коробкой. В ней сидел детеныш нутрии, покрытый грубым пухом, с перепончатыми, как у утки, лапками, но не красными, а черными.
– Мы!.. Мы! – обрадовался Алик.
– Ну, не мышка, но вроде. Нутрия. Мне в питомнике подарили.
Аля только этого и ждала.
– Ты чего на стол крысу ставишь? Убери сию минуту!
– Правда, Валечка. Уж на стол-то не надо бы, – сказала и Евдокия Петровна. А дочь уже перешла на крик:
– В помойку ее! В ведерке утопить гадость эдакую… Это он нарочно, мама, чтоб на нервах моих поиграть!
Ненароков слушал, слушал – и наконец не выдержал:
– Да ты замолчишь когда-нибудь? Ну что это за жизнь такая?!
– Тебе не нравится? Так уходи – никто не заплачет! Разведемся – и дело с концом!
– Вот опять ты, Аля… Зачем глупости говоришь?
И Ненароков отступил в привычном направлении: на крыльцо.
…Он сидел с незажженной сигаретой и вспоминал разговор, который часто приходил ему на память за эти пять лет.
…Командир отряда, это был Андрей Васильевич Тимченко – никак не хотел отпускать Ненарокова из Москвы.
– Время летнее, перевозок много, и вот на тебе… Хороший летчик вдруг бросает все и уходит. И куда? В малую авиацию!
Андрей Васильевич – всегда рассудительный, спокойный, даже флегматичный – сейчас нервничал: ходил по комнате, говорил сердито:
– Разве это дело по тебе? По твоим способностям?.. Тебя учили, выучили, а ты?.. И ребят подводишь, и меня.