Эхо чужих желаний - стр. 50
Разумеется, истинной отрадой на похоронах был приезд преподобного отца Шона. Ему полагалось вернуться позже весной, но Анджела написала брату и настоятелю ордена сдержанное письмо, объяснив, что до весны старик О’Хара не протянет из-за необратимого повреждения печени, – и орден отреагировал быстро и чутко. Конечно, молодому отцу О’Харе позволили завершить работу в миссии чуть раньше.
Брат вернулся. Вышел из автобуса под восторженный гул толпы. Дети помчались к коттеджу О’Хары с радостной вестью. Чтобы не испачкать длинное одеяние, Шон приподнял полы, как привык делать, шагая по болотам Дальнего Востока. Преподобный О’Хара приехал домой, чтобы соборовать отца и отслужить по нему заупокойную мессу.
У отца Шона нашлось что сказать каждому жителю Каслбея. Его глаза не туманились от жалости к людям. Он не смотрел с грустью на свой старый дом и согбенную мать, не пытался отмежеваться от жизни, которую вел старик О’Хара. «Он был несчастлив в этом мире, давайте помолимся о том, чтобы в ином мире он обрел счастье, к которому всегда стремился». По всеобщему убеждению, отец Шон произнес эти слова с милосердием и любовью. Годы, когда на долю отца выпали самые суровые тяготы, Шон провел вдали от дома, обучаясь в семинарии, проходя послушничество и, наконец, трудясь в миссии. Но это ничего не меняло. Жители Каслбея сочли, что, если Шон смог простить отцу пренебрежительное отношение и беды, которые претерпела семья О’Хара, это было на редкость великодушно с его стороны.
У миссис О’Хары меньше болели кости, когда отец Шон находился рядом. В самое последнее утро, перед тем как снова покинуть родных на пять лет, Шон отслужил небольшую мессу в приделе церкви только для матери и сестры. Он даже не позвал служку; Анджела зачитывала ответы на вопросы по латыни, заглядывая в молитвенник. Джеральдина и Мария вернулись в Англию к своим семьям, пообещав регулярно навещать домашних в Каслбее.
Когда месса закончилась, миссис О’Хара вложила в руки сына восемьдесят фунтов в качестве пожертвования миссии. Старушка копила и прятала деньги долгие годы в ожидании сына.
Шон уехал в тот же день. Слезы прощания были пролиты дома, и на автобусной остановке напротив почтового отделения Конуэя домашние держались стойко. Они махали вслед Шону О’Харе носовыми платками, а вдову переполняла гордость за прекрасного сына, чьи достоинства высоко оценили жители Каслбея.
Он исправно писал домой: благодарил за вырезки из местной газеты и за известие о том, что школьное собрание марок признано крупнейшим в графстве. Соболезновал Диллонам в связи с кончиной старого мистера Диллона и просил передать скорбящей семье святой образ со словами благословения, которые начертал лично. Шон все меньше сообщал о своей повседневной жизни, в основном отвечая на новости, поступавшие из дома раз в две недели, когда Анджела писала брату письмо вместо матери, поскольку артрит добрался и до рук пожилой женщины.