Его Величество Змеёныш - стр. 1

1. 1. Утро недоброе

Омерзительно.

Первая мысль, что этим утром пришла Илье в голову, поражала своей ясностью.

Огромные тёсаные полубрёвна над его головой тускло поблёскивали закопчёнными пятнами масляной краски и давно потеряли свой истинный цвет.

Наверное, потолок.

Мучительно перевёл взгляд левее, уткнувшись в чёрную стену. Её крутые бревенчатые бока пахли грязью и пылью. В углу рыхло свисала пыльная паутина, ловившая в свои сети весёлые яркие блики утреннего солнца. Часы на стене громко тикали, издевательски демонстрируя половину десятого.

Свет падал из окон? А где они? Пришлось напрячь разум, скрипевший похуже вчерашней телеги. Или саней?

Телега? Сознание прояснялось, но неохотно и вяло. Он, что же, в деревне? Вот оно, кстати, окно. Похожее на покрытую инеем заледеневшую прорубь в бетоне февральского льда. Его серые орнаменты почему-то сползали на грязные подоконники и казались ему чем-то сказочным совершенно. И чистым.

Холод.

За единственным этим окном ярко сияло утреннее солнце, висевшее по-зимнему низко и игравшее искрами озорства на тоненьких льдинках узоров.

Гадость какая.

Как он тут оказался? Где-то рядом хлопнула дверь, раздались стальной громкий звон и всплеск воды. Ещё более громкий.

Пить хотелось мучительно.

Илья сел, покачнувшись. Обнаружил себя на высокой кровати, обложенным сплошь перьевыми подушками. Голым.

Отвратительно.

Где-то поблизости коротко замычало что-то живое. Корова? Он видел этих чудовищ только по телевизору и познакомиться ближе не спешил.

Яркие, густые запахи свежего хлеба, снега и берёзовых дров вызвали приступ головокружения и похмельной тошноты.

Паскудно-то как…

Собака залаяла звонко, звуки ударили по голове чугунными молотками. Хочется сдохнуть.

Оглянувшись вокруг и одежды своей не найдя, он прошлёпал босыми ногами по незатейливым половицам, открыл тяжёлую дверь и застыл на пороге.

Красиво.

Сени (он слыхал, это так называется) тоже открыты, и сразу за ними яростно и жестоко расцветало январское утро. Густые клубы влажного домового тепла вырвались из-за его быстро остывшей спины и белыми облаками закрыли и солнце, и ослепительное сияние белых сугробов.

И ту, что замерла, стоя строго напротив.

— А трусы носить вас в столицах не учат, — тихо хмыкнула снежная невидимка.

От неожиданности отступив, Илья поскользнулся на льдистом пороге, попытался поймать онемевшими пальцами отчего-то сопротивляющийся косяк, потерял равновесие и, взмахнув, словно птица, руками, громко грохнулся строго вперёд, прямо под ноги девице.

Дверь в сени закрылась.

2. 2. Кто его только не путал

"Умел ты меня достать, умей и жить со мною; ты мне будешь наречённый муж, а я тебе богоданная жена!"

А.Н. Афанасьев, "Русские народные сказки. Крошечка-Хаврошечка"

— Бес попутал!

Ржавым ножиком резал сознание старческий голос. Противный такой голосочек. Где Илья его слышал?

— В случайности я не верю, — намного приятнее прозвучало, но лучше бы всё же молчало. — Лучше ты мне, бабуля, скажи, что теперь будем делать с вот этим?

Ощутимый толчок под несчастные рёбра сомнения не оставлял: “этим” бабкина собеседница обозвала Илью. Судя по тёплой и мягкой опоре под боком, на полу его не оставили. Правда, пахло всё так же. Точнее, воняло.

— Знамо шта! — старуха воодушевилась, и её голос возник где-то рядом. — В хозяйстве тебе пригодится! Эвона вьюнош щекастый, упитанный…

— Как мясную скотину ты мне его втюхиваешь! — ей весьма справедливо заметила красна девица.

Или не красна. А может, вообще не девица. Тьфу ты…

Открывать глаза он опасался. Прошлая попытка рассмотреть наступившую в его жизни реальность оглушительно провалилась.

А тут хоть тепло.

— Так ить, видано дело, — бабкин голос бесил просто неимоверно, хотелось нажатием клавиши перевести его в вечный беззвучный режим, можно даже с вибрацией. — Земные поклоны он клал? — В тоне старухи послышалась зловредная нотка протеста.

И торжества?

— Всего один раз! Да и то: носом вниз, жопкой вверх… — девушка не сдавалась, — поскользнулся, бедняга.