Его Величество Змеёныш - стр. 4
— Я плохо всё помню… — он отпустил, наконец, злополучное одеяло и нервно поскрёб спинку носа. — Если честно, вообще ничего. Сели праздновать Новый год. Много пили. А потом… я проснулся.
— Где сели-то? — терпеливо спросила Ева.
— Так… в Питере, — он сказал и зачем-то вжал голову в плечи.
Били, что ли, мальчишку родители? Очень похоже…
— Судя по расписанию поездов, уважаемый, вы решили рвануть в Воркуту, -наблюдать его выразительную мимику — особенное удовольствие. Смотреть, как глаза на лоб лезут, как пухлые губы дрожат, как уши краснеют.
— Как раз ночью поезд у нас останавливается. Ехать от Питера сутки с копейками.
— Где я? — Илья прохрипел, откровенно хватаясь за голову.
Даже про одеялко забыл окончательно. Оно скорбно сползло, обнажая загорелую кожу на бёдрах и золотую дорожку шерстинок на животе. Ева поспешно перевела взгляд на облезлую спинку кровати.
— Северо-западный федеральный округ Российской Федерации, — она начинала издалека абсолютно намеренно, не отказав себе в удовольствии насладиться производимым эффектом.
Мальчишка расслабился на мгновение. Даже расправил костлявые плечи неожиданно-плавным, даже хищным движением. Дурашка.
— Республика Коми, — девушка продолжала.
Глаза его окончательно округлились, и Ева заметила необычный их цвет. А парень не так-то и прост. Возможно, он сам этого и не знает. Даже наверняка.
— Село Княжпогост,— она словно гвоздь в гроб забила.
Пару секунд он беспомощно хватал воздух ртом, стремительно побледнел и…
нырнул в обморок. Словно рыбка под лёд.
— Нежные до чего пошли вьюноши, — бабка закашлялась.
Сплюнула на половицу, отчего Ева скривилась.
— И что мне с ним делать? — не торопясь, взяла безвольную руку Ильи и нахмурилась. Пульс нитевидный, холодные пальцы. Вздрагивающий нервной дрожью мизинец. И странные, пакостные ощущения.
— Просвятить, — бабка пожала плечами и, громко шаркая по дощатому полу старыми войлочными полуботинками, потащилась в ту часть тесной избы, что могла счесть себя кухней. — Всё равно ничего не поделать. Покормить ещё. Ишь, тощий какой, срамота одна.
— Вьюнош щекастый, упитанный… — передразнивая старуху, девушка проворчала. — Я ж его не прокормлю.
— Глупое это дело, бояться того, что ещё не случилось, — бабка ловко схватила ухват и сильным движением вытащила из пещеры голодного зева русской печи настоящий, большой чугунок, сверху залепленный подрумяненным тестом.
По избе тут же поплыли аппетитные запахи свежесваренной картошки и тушёного мяса. Пряностей, свежего хлеба со сливочным маслом. На приступке печи мягко шумел закипающий медный чайник.